Шрифт:
Закладка:
Хотя здесь Ребекка покривила душой. Видимо, недаром ей вспомнилась их встреча в Лондоне.
Первые два дня все было идеально: они ходили по музеям, ели фиш-энд-чипс из промасленных бумажных пакетов на берегу Темзы, часами болтали обо всем на свете, смеялись и чувствовали себя счастливыми. А на третий день они отправились развлекаться с друзьями и подругами Ребекки. Она очень хотела познакомить их с братом, потому что чертовски гордилась им.
И тот вечер стал одним из худших в ее жизни.
Новые факты
– Вам по разговору не показалось, что с Ребеккой происходит что-то не то?
Трэвис подался вперед, держа ручку над блокнотом. Напротив него сидела Ноэлла Салливан. Она покачала головой и, бросив взгляд на установленную Трэвисом камеру, произнесла: «Да нет, она прекрасно справлялась с ситуацией. Ну, возможно, немного нервничала. Знаете, она впервые оставляла обеих дочек так надолго, чтобы отправиться в поездку с Джоном. Так что в ее волнении не было ничего удивительного».
Они сидели в маленькой, но очень уютной гостиной Ноэллы, с пейзажами Ирландии на стенах и фотографиями на полках, на которых везде присутствовала хозяйка дома со всей семьей Мерфи и, отдельно, с дочками Ребекки Мерфи. Трэвис указал рукой на фото и произнес:
– Вы, похоже, сами себя назначили их няней?
Он сказал это с улыбкой, но Ноэлла отреагировала вполне серьезно:
– Да, я очень люблю девочек. Стараюсь проводить с ними как можно больше времени. Сейчас важно, чтобы у них в жизни хоть что-то оставалось по-прежнему.
Трэвис кивнул, пытаясь понять, нет ли в ее словах какого-то скрытого смысла, а потом отхлебнул из чашки с мятным чаем и поморщился. Чай он не любил в принципе, но его дочь Габи настаивала, что ему следует перейти на более полезные напитки, и за четыре дня до выхода на пенсию он решил в очередной раз приобщиться к здоровому образу жизни.
– Зачем вы попросили и пьете то, что вам не нравится?
Он удивился, насколько улыбка, с которой Ноэлла, произнесла эти слова, изменила весь ее облик. Эта женщина выглядела старше своих тридцати шести лет, – возможно, из-за седины в волосах, – и казалась человеком резким и жестким, но улыбка открывала брешь в стене, которую она построила между собой и своими друзьями, с одной стороны, и остальным миром – с другой. Трэвис улыбнулся в ответ и сказал:
– Моя дочь твердит, что мне нужно пить поменьше кофе. – Он посмотрел свои записи и спросил: – Значит, Ребекка так и не сказала вам, куда они с Джонни направляются?
– Она очень спешила, и я только поняла, что они едут куда-то на Лонг-Айленд.
– Раз, как вы говорите, она спешила, значит они с братом должны были в определенное время оказаться в определенном месте, не так ли? – вопрос в устах Трэвиса прозвучал скорее как утверждение.
– Джонни должен был с кем-то встретиться для сбора материала.
– Он сказал, с кем именно?
– Нет, Бек обмолвилась, что это для книги, которую он пишет. – Ноэлла замолчала и задумалась, а потом продолжала: – Думаю, им пришлось встать тем утром очень рано, чтобы встретиться с тем, кому Джонни хотел задать вопросы.
– И вы сказали, что позже Ребекка вам звонила?
– Да, пару раз.
– И она ничего вам не сказала?
– О том, куда они ехали или где находятся? – Ноэлла покачала головой. – Нет. Звучит странно, но нам не было нужды поднимать эту тему. Ребекка переживала разлуку с дочками – раньше она оставляла их с кем-нибудь максимум на одно свое дежурство в больнице здесь в городе. Мне кажется, уезжая, она не предполагала, что будет так сильно тосковать по ним. Так что мы только про ее дочек и говорили. И еще, конечно, были большие проблемы со связью.
– Звонки обрывались?
– Да, становилось плохо слышно, а потом звук исчезал.
Трэвис молчал, он сделал еще несколько заметок и попытался вспомнить, где на Лонг-Айленде может быть такая плохая мобильная связь. Вряд ли таких мест много: в округах Саффолк и Нассау живут почти три миллиона человек, а если считать с Бруклином и Квинсом, то и добрых семь с половиной миллионов. Территория Лонг-Айленда не маленькая, достаточно плотно заселена, и сам остров соединен мостами и дорогами с материком. Трэвис постучал ручкой по блокноту, раздумывая о том, зачем Джонни Мерфи и его сестре понадобилось так рано уезжать из дому, и спросил:
– Ребекка не упоминала о том, что им нужно было куда-нибудь переправиться?
Ноэлла нахмурилась:
– Переправиться?
– Ну да, например, на пароме.
Она покачала головой:
– Нет, ничего подобного она не говорила.
Трэвис написал в блокноте «паром» и поставил знак вопроса. Придется в этом покопаться, хотя времени остается совсем немного. Он знал, что в проливе Лонг-Айленд сотни островов, некоторые необитаемые, а с некоторыми есть паромное сообщение из Монтаука и даже из портов Коннектикута. Но сейчас никаких сведений о том, что Джон и Ребекка Мерфи покупали билеты на паром, не имелось.
– А вы можете просто проверить данные местонахождения ее мобильного телефона или как это у вас правильно называется?
– Да, – ответил Трэвис. – Я сделал запрос.
– Тогда вы поймете, куда они ехали, разве нет?
Он кивнул:
– Да, надеемся на это.
Он отпил еще чая, а затем сменил тему:
– Вы ведь в сентябре лежали в больнице, верно? Вас туда по скорой отвезли?
Она нахмурилась, удивленная резким изменением направления беседы.
– И Джонни тем же вечером появился у вас в больнице?
– Да, он меня очень поддержал. Спасибо ему за это.
Трэвис сверился по своей записной книжке с графиком перемещений знакомых Луизы, где фигурировали как неподтвержденные два часа и двадцать восемь минут, когда Мерфи выключал свой мобильный телефон.
– И Джонни неотлучно находился при вас все это время? – спросил он.
Она снова нахмурилась, но ничего не ответила.
– Он куда-то уезжал?
– Нет, – быстро проговорила Ноэлла. – Не помню такого.
– Вы были в сознании все время, пока он был там?
Ноэлла задумалась и в конце концов призналась, что не помнит точно.
– А кто-нибудь из друзей или родственников приходил к вам в тот вечер?
– Мой партнер был в отъезде, а отец очень болен и слаб, так что никого, кроме Джонни, возле меня не было, – сказала она, и в голосе ее явно слышалась давняя печаль. Трэвис снова бросил взгляд на фотографии в гостиной. Ноэлла не лгала:
