Хорошо, что я сидела у Ирриса на коленях. Ноги вряд ли стали бы держать, когда его губы коснулись моих. Так легко, нежно, похоже на прикосновение крыльев бабочки. Я бессильно всхлипнула, ловя чужое дыхание. Мой первый поцелуй…

Невозможный, немыслимый, невероятный… Я никогда этого не делала. Даже не думала, что меня кто-то сможет поцеловать. Так чувственно, остро, пронзительно… Так близко… Ужасно близко…

Наверное, это сон. Мне все это просто снится. Не может же такого быть на самом деле. Или…

Иррис прижал меня к себе еще сильнее, одной рукой обхватив за талию, а другую запустив в волосы. А я просто перестала думать и ждать подвоха. Осторожно обняв его в ответ, наслаждалась тем, о чем даже не могла и мечтать. Шалея от того, что могу без всяких ограничений чувствовать уверенные прикосновения чужих губ, гладкость кожи и тепло сильного тела. Теряясь в ощущениях, но не боясь и не сомневаясь.

Казалось, этот поцелуй длился вечно. Даже если бы башня вдруг рухнула, мы не обратили бы на это внимание. А разорвали поцелуй только когда в легких закончился воздух. Я открыла глаза и уставилась на универсала шальным взглядом. Губы горели, голова кружилась, в глазах все расплывалось от непонятно откуда взявшихся слез.

– Т-ш-ш, – прошептал Иррис, касаясь губами виска, – все хорошо. Дыши, Искорка.

– Как? – я сейчас могла выдавить только одно.

– Как дышать? – улыбнулся тот.

Я нервно хихикнула и сделала глубокий вдох. Потом тряхнула головой и снова посмотрела на мага. По коже до сих пор бегали щекотные искры, но ему это было нипочем. Да как такое вообще возможно?

– Что это? – сбивчиво забормотала я. – Артефакт? Или какая-нибудь защитная магия?

– Я объясню, – усмехнулся Иррис. – Только успокойся.

– Да как тут успокоиться? Ты… Ты просто… Тебе точно не больно?

– Нет, не больно. Теперь больше не нужно об этом переживать.

– Вообще?

– Со мной – да.

Внутри меня, как вода в гейзере, кипели эмоции. Неверие непонимание, восторг, надежда… Но Иррис был прав, мне нужно успокоиться, иначе простj не получится адекватно воспринять то, что он скажет. Поэтому я уткнулась ему в плечо, глубоко дыша, потом прислушалась к себе и потребовала:

– Рассказывай.

– Ты знаешь, что представляет собой сила универсалов? – задал Иррис неожиданный вопрос.

– Универсалов? – переспросила растерянно. – Ну… Это способность использовать все четыре стихии. И не просто использовать отдельные стихии и их сочетания, а сливать в одну энергию.

– Правильно. И на самом деле, это очень нелегко. Если родные стихии внутри мага по отдельности не способны причинить ему вред, то энергия совмещенная – чужая, опасная. Поэтому универсалов начинают учить совсем по-другому. Ты же помнишь, что перед поступлением в академию я больше года провел на приграничной заставе?

– Да.

– Я там не просто учился самодисциплине и собранности. На границе служил человек, который стал моим наставником. Сам универсал, он научил меня жить с моей собственной силой. Это были долгие часы тренировок и медитаций, не всегда простых и интересных. Но мне понадобилось чуть больше года, чтобы приучить тело к непривычной для него энергии и легко справляться с ней.

– А причем здесь моя проблема? – спросила тихо.

– Просто в один прекрасный момент я вдруг понял, что твои молнии по ощущениям напоминают то время, когда меня жалила собственная магия. И я подумал: если однажды уже удалось приучить тело к чуждой энергии, почему бы не попробовать сделать это еще раз?

– Сделать это еще раз? – повторила бестолково.

Пока то, что говорил универсал, вообще никак не укладывалось в голове.

– Я стал тренироваться. Те акокристаллы, которые ты заряжала… Я ведь не случайно выбрал такие, которые могли хранить энергию в неизменном виде. Они сохраняли твои молнии, а потом их можно было вытянуть оттуда.

– Вытянуть? – я ахнула. – Хочешь сказать, что ты этими кристаллами не големов заряжал, а самого себя? Иррис, ты же мог пострадать! Это же…

Он оборвал мое возмущение чувственным поцелуем.

– Не переживай, Искорка, – мурлыкнул он, оторвавшись от моих губ. – Со мной все прекрасно.

– Конечно, – пробормотала я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. – Прекрасно…

– Хотел успеть к новогодней ночи и сделать ее по-настоящему особенной, – признался универсал. – Но не смог.

– Она и так была особенной.

– Зато теперь я могу прикасаться к тебе без всякой опаски, – по губам Ирриса скользнула ну очень довольная улыбка.

А я просто закрыла глаза и прижалась к нему, наслаждаясь этим чувством. Стихия, ведь мне казалось, что никогда больше не удастся почувствовать чужое прикосновение не через ткань перчатки. Не удастся узнать, каково это – обнимать дорогого сердцу человека, не боясь причинить боль. Чувствовать его ласку… А Иррис Эльмарен просто взял и сделал невозможное. Ради меня.

– Как ты вообще решился… – прошептала я.

– Сначала мне было любопытно. Люблю сложные загадки, и твоя стала самым настоящим вызовом. Но потом я понял, что это нечто большее, чем интерес к магической аномалии. Мне захотелось помочь тебе. Чтобы ты не считала себя недостойной счастья. Чтобы имела возможность чувствовать все то, что чувствуют люди.

Он осторожно приподнял мое лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

– Захотелось сделать тебя счастливой, Искорка. Потому что ты стала очень дорога мне.

– И ты мне тоже, – скорее выдохнула, чем проговорила.

– Прости, что пока только так. Я единственный, на кого не влияет твоя сила. Не уверен даже, что другим универсалам удалось бы это повторить.

– Тебе не за что просить прощения, – покачала головой, – Ты и так дал мне то, о чем я даже мечтать не решалась.

До конца не веря в то, что происходит, осторожно коснулась его волос. Пропустила сквозь пальцы гладкие пряди, скользнула по виску, ниже, не доходя до губ. Эмоции внутри бурлили, как игристый коктейль. Безудержная, немного недоверчивая радость, искристый восторг и робкое счастье. Не только потому, что Иррис дал мне возможность прикасаться к нему без страха. Но и потому, что я убедилась: мои чувства не остались безответными. И Эльмарен подтвердил это очередным поцелуем.

Даже не думала, что целовать любимого мужчину – это так упоительно. Я боялась об этом думать, чтобы не сожалеть о недосягаемом. Но