– Вы ведь вместе служили, Вова. Подумай сам, какой единственный способ забрать у ликвидатора снаряжение?

Все молча уставились на меня.

– Правильно. Снять с трупа.

У Вовиной мастерки очень удобные, широкие карманы, поэтому выхватить пистолет я смог без труда. Вскочил, направляя ствол на Гаврилу с Хохлом.

– Сидеть на месте!

Они и так сидели, даже не дернулись.

– Вовчик, это он чего? – спокойно спросил Гаврила, не сводя с меня взгляда.

– Да хрен его знает. Малой… Серег, что ты творишь?

– Слух, пацан, ты давай без этого…

Я целился то в одного, то в другого. Не знал, стоит ли мне брать на мушку еще и Вову. Ствол заметно подрагивал.

– Те ликвидаторы, которых вы убили в подвале… Тот отряд. Там был мой брат. Его звали Дима!

Мой голос дрожал в такт пистолету. Я не знал, хватит ли у меня духу. Если они действительно убийцы… Допросить их под дулом пистолета казалось хорошее идеей, но что делать потом, я придумать не успел.

– Дима… Дикий – твой брательник, что ль? – удивился Хохол.

– Знаешь его?

– Конечно, он в меня стрелял.

От его улыбки мне стало нехорошо.

– И этот сейчас в тебя стрелять будет, – хохотнул Гаврила. – У них, видимо, такая семейная традиция – в Лёшку нашего стрелять!

Я прицелился в него.

– Рассказывайте.

– Серый, завязывай! – рявкнул Вова. – Тебя же сейчас убьют на хрен!

Убьют? Нет, у меня был пистолет, и я стоял всего в каких-то двух шагах, промахнуться сложно… Нажать на спуск быстрее, чем потянуться к автомату, ведь так?..

– Рассказывайте. Всё.

– Ладно, – хлопнул себя по коленям Гаврила. – Я скажу тебе две вещи.

Он показал два пальца. И повторил.

– Две.

А затем рванул ко мне, будто его подбросили с места невидимые пружины. Нажать на спуск я все-таки успел, но выстрела не последовало. В следующее мгновение лапа Гаврилы с болью вывернула мое запястье с пистолетом, второй рукой здоровяк схватил меня за шкирку и хорошенько встряхнул, как батя нерадивого сына. Сопротивляться хватке сил не хватало, все еще зажатый в моей ладони пистолет оказался у самого моего лица.

– Вещь первая. Такое положение курка называется полувзвод, или предохранительный взвод. – Голос Гаврилы был мягким, почти заботливым. От боли в запястье мне хотелось выть. – Из такого положения Токарь не выстрелит. Курок надо отводить до конца.

Бугай легким движением швырнул меня на пол, но прежде вырвал из руки пистолет.

– А из Димки-то стрелок получше был, – лыбился Хохол.

– Больше так не делай, – серьезно сказал Гаврила, вернувшись на место. Он крутил в руке Токаря, но возвращать его тельняшке не спешил. – Вещь вторая: не убивали мы никаких ликвидаторов, ликвидаторы из этого килоблока вообще не спускались в подвал. Дима твой с нами был.

Я прижимал к себе пульсирующее от боли запястье, казалось оно уже начало распухать. Ничего не понимал: если этот двухметровый бородач врет, то зачем? А если нет, то как вообще…

– Где он сейчас? Что с ним?

Спустя минутную паузу Вовчик не выдержал:

– Да что вы пацану яйца крутите? Скажите как есть.

– Слух, Вовчик, такое дело… – замялся Хохол.

– Мы сейчас другой вопрос должны решить, – продолжил за него Гаврила и показал пистолет. – Вот это и всё, что вы достали в квартире нашего человека, вам не принадлежит.

– Ну начина-ается…

– Да ты не перебивай, Вова. И нам тоже не принадлежит. Все это собственность Багдасара Ивановича. Будь наше – не вопрос, решили бы по старой дружбе. Но вы взяли чужое.

– Да как чужое-то, ё мое? Че твой Багдасар сам за своим добром в запечатанную ячейку не полез?

– Так-то ты прав. Но по понятиям рассудили иначе. Сейчас дела идут скверно, с другими килоблоками сообщения нет, все перекрыто…

– Это из-за чекиста этого плешивого.

– Из-за чекиста, – кивнул Гаврила. – Но вам сейчас стоит волноваться не о нем.

Я почти не вслушивался. Сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Мои мысли блуждали далеко, рвались по коридорам, сквозь бетон и металл, к неизведанному «гипотетическому краю Хруща», прочь от этих рож и этих разговоров, от ликвидаторов и тех, кто ими притворяется, прочь от «барыги всех барыг» и беглых чекистов. Прочь ото всех.

– Да у нас и половины не осталось… – летел мне вслед обреченный голос Вовчика.

– Я догадался, – догонял его бас Гаврилы. – Есть вариант. Одно дельце, над которым мы голову уже пару смен как ломаем. А у тебя башка всегда хорошо работала. Подсобишь – и забудь о долге. Может, и сверху добавим.

И лишь голос Хохла вернул меня назад, на холодный грязный пол.

– И про Диму вашего расскажем. Немного, много мы и сами не знаем. Но расскажем.

– Ну что, – Гаврила протянул Вовчику пистолет, – по рукам?

***

Вернувшись в цех, первым делом я отыскал Вадика, хотелось расспросить его, куда делся вчерашний ученый. Но Вадик лишь пожал плечами: Лазарева он потерял, когда толпа разделила их и разнесла по разным лифтам. Где теперь искать ученого, никто из нас не знал.

Мишаня не вышел на работу. Мужик он ответственный, загулять не мог; скорее всего, его этаж просто накрыло Самосбором и он отсыпается сейчас за закрытой гермой в объятиях жены. Мне хотелось так думать.

К моей смене накинули еще часов, пока Мишаня не вернется.

Чем мне нравится работа шлифовщика, так это возможностью довести ее до автоматизма. Конечно, одну и ту же болванку можно отшлифовать сильно по-разному: класс точности, шероховатость, плоскостность, параллельность и еще множество нюансов нужно уметь соблюдать так, как написано в чертеже. С чем-то справится вчерашний пэтэушник, для чего-то нужен опытный оператор высокого разряда вроде меня. Но после сотой болванки по одному и тому же чертежу даже ювелирная работа становится рутиной.

Глаза смотрят, руки делают, голова занята чем-то еще.

Сегодня моя голова была занята поручением от бывших сослуживцев Вовчика. Им понадобился пропуск к лифтам ликвидаторов. «И без силовых решений», – подчеркнул Гаврила. Связываться с Корпусом в открытую не решались даже люди Багдасара.

– Снаряга есть, а пропусков не достали? – удивлялся Вовчик.

– Был один. Да сплыл, считай.

Вову такая недосказанность не устраивала, он наотрез отказался что-либо делать, пока не получит больше объяснений. Гаврила какое-то время молча буравил его взглядом, и я уже подумал, что мы в очередной раз останемся без ответа, но здоровяк неожиданно сдался.

– Первый этаж. Помните, что там раньше было?

– Жилой. Сквозной, вроде через все четыре блока проходил, – сказал я. – И еще медпункт.

– Вот, медпункт. И склад медикаментов.

– И что ты лечить собрался? – оскалился Вова.

– Нам там нужен всего один препарат.

– Какой?

– Тот самый, Вовчик, ты знаешь.

Тельняшка помрачнел.

– После нашего… дембеля его запретили по всему Хрущу, – продолжил Гаврила. – Списали, уничтожили запасы. Но есть у нас инфа, что на первом этаже не успели. Накрыл Самосбор. Все проходы забетонированы, но наш лифт туда все еще может спуститься. Пропуск – ваша задача. Дальше уже мы сами, на