— Райн, Корнер, за мной! Ректор оставил для вас послание.

Она повернулась и направилась в свой класс.

Мы с Майклом последовали за миссис Уинстон, которая на ходу громко нас отчитывала:

— Хочу сказать, что это крайне мерзко — рыться в чужих вещах! При любых других обстоятельствах вы бы понесли наказание, но за вас вступился сам господин Ридели.

У двери в кабинет она неожиданно склонилась над моей головой:

— Ключ, мисс Райн. Он у вас левом в кармане рубашки.

Глава 28

Я молча протянула ключ учительнице.

Миссис Уинстон резко схватила его, поджав губы.

— Крайне мерзко убивать учеников в конце каждого года, — громко сказал Майкл.

Пожилая дама застыла и ошарашенно на него взглянула, а потом опустила глаза, словно потеряв способность говорить, и распахнула дверь в класс так резко, что она чуть не ударила меня по носу.

Мы с Майклом переглянулись и зашли внутрь.

— Присаживайтесь, — нервно сказала она и закрыла дверь изнутри, — не хочу, чтобы в класс зашел Берри. Он и так страдает, не стоит ему видеть это снова.

С этими словами она вынула из кармана еще один ключ, открыла ящик стола и достала оттуда большое старинное зеркало в затейливой металлической оправе, то самое, в которое смотрелся кот. Зачарованное зеркало

— Лефевр, — в этот момент у меня в сердце пробудилась надежда. Это зеркало покажет, что случилось с Эрни. Наконец-то!

Миссис Уинстон достала кусочек шелковой ткани и аккуратно протерла поверхность зеркала:

— Именно то, что вы так отчаянно здесь искали. Это все благодаря мистеру Ридели.

Он сказал: «Пусть Нина Райн узнает о том, что ее так волнует». — С этими словами учительница поставила зеркало на парту.

Я подошли к нему ближе и в нерешительности остановилась.

— Ну же, Нина, спрашивай, почему медлишь, сейчас или никогда, — раздался голос Майкла за моим плечом.

— Да, — я склонилась к зеркалу, поймав недовольный взгляд миссис Уинстон, — Лефевр, скажи мне, за что собираются судить моего брата Эрни Райна?

Несколько секунд я разглядывала свое испуганное отражение, а потом поверхность зеркала стала мутной, она словно покрылась белыми клубами дыма, который вскоре рассеялся.

Я увидела столовую Нортенвиля, украшенную праздничными гирляндами. В центре стояла пушистая рождественская елка с золотистыми игрушками на ветвях.

Столы были составлены вместе в один длинный ряд, накрытый красной скатертью. За ним сидели ученики и о чем-то весело говорили. Их голоса и смех наполняли зал предвкушением праздника.

Рядом с долговязым парнем я наконец-то увидела того, о ком думала все это время. Эрни! Мой Эрни!

Такой же, каким я его запомнила: рыжие волосы на два тона темнее моих, зеленые глаза, доставшиеся нам от папы, и правильные черты лица. Мой брат выглядел отлично, серая форма ему очень шла. Только сидел Эрни, нахмурившись, абсолютно равнодушный к атмосфере веселья, царившей в Нортенвиле. Он казался бледным и молчаливым, во взгляде иногда мелькал странный огонек решимости, а под глазами синели круги — следы усталости и бессонных ночей.

Долговязый сосед толкнул Эрни в бок и о чем-то спросил. Тот утвердительно кивнул и взглянул в центр зала, куда вышла миссис Уинстон в нарядном бордовом платье с наглухо закрытым воротником — таким же старомодным, как все ее вещи.

— Ученики, — она с улыбкой взглянула на старшеклассников, — в преддверии новогодних каникул мы решили сделать для вас небольшой подарок — этот праздничный ужин. По традиции Нортенвиля вас поздравит наш ректор мистер Николас Ридели.

Двери столовой со скрипом открылись, и внутрь вошел ректор в красивом белом костюме. Он улыбался, снисходительно глядя на учеников.

Рядом с ним я заметила невысокого упитанного человека в черном и… ахнула от удивления, прижав руку ко рту:

— Этот человек, он… Я видела его всего один раз, когда Берри смотрелся в зеркало.

— Смотрите дальше, мисс Райн, — недовольно сказала Шарлотта Уинстон.

На прежнем мистере Берри был черный фрак с красной бабочкой. Он семенил за ректором, пропуская его вперед.

Школьники зааплодировали, глядя на Ридели, который два раза хлопнул в ладоши, и с потолка посыпались золотистые брызги конфетти, вызвав еще больше восторженных аплодисментов.

Наконец миссис Уинстон громко сказала:

— Слово ректору, — и все затихли.

Мистер Ридели с теплой улыбкой взглянул на своих учеников. Его мягкий голос заполнил зал:

— Я люблю зиму, хоть и ненавижу Рождество. Зимой падает снег, и на душе становится уютней. — Он задумчиво взглянул в окно, за которым действительно падали белые хлопья снежинок. — Этот год почти закончился, и мои ученики радуются каникулам. Что ж, Нортенвиль будет ждать вас отдохнувшими и полными сил. Кто-то здесь обретет свой дом, а кто-то, — он тяжело вздохнул, — отдаст дань традициям.

Вдруг Эрни поднялся из-за стола, сотни взглядов устремились к нему:

— Отдаст дань традициям? — Громко произнес брат. — Вы это так называете?

Его лицо было бледным, глаза лихорадочно блестели, а на лбу появились капли пота. Это выражение, знакомое мне с детства, означало лишь одно: Эрни на что-то решился.

Брат вышел из-за стола и направился к ректору. Зал наполнился тишиной. Только звук шагов эхом отражался от стен.

— Нет, — я рефлекторно протянула руку к зеркалу, — не делай этого!

Но брат меня не слышал. Думаю, в тот момент он не слышал вообще никого. Его взгляд наполнился ненавистью и еще чем-то, смутно напоминавшим безнадежность.

— Мистер Райн, — спокойно произнес ректор, когда брат остановился напротив него в центре зала, — вы что-то хотели нам сообщить?

Тут я заметила, что Эрни стал как будто ниже Ридели: рядом с ним брат казался испуганным, он словно тонул в тени ректора, мой бедный Эрни!

Но его голос прозвучал неожиданно громко:

— Вы — высший, не так ли? Вы хотите устроить ночь кровавой Жатвы и убить школьников, которые не станут вашими слугами.

Ректор задумчиво склонил голову:

— Какая осведомленность… Откуда ты все это узнал, мой слишком любознательный ученик?

— Не важно! Вы — убийца. Такие, как вы… Вам всем, — он обвел взглядом миссис Уинстон и мистера Берри, — нет прощения.

— Возможно, — усмехнулся Ридели, — это все, что ты хотел сказать?

Вместо ответа Эрни сделал резкое движение рукой. Я увидела в воздухе блеск стали. Все произошло так быстро! Один миг, и ректор схватил клинок на лету прямо за лезвие. Он сделал это легко и быстро, словно для него движение ничего не значило.

И все же в следующий момент Ридели слегка поморщился. Перчатка на руке, которой схватил клинок, окрасилась в красный.

Миссис Уинстон охнула, я сжала руки в кулаки, почувствовав внезапную