– Соберись, – сказал он ей в спину негромко. – Так ты точно не найдешь, что хочешь.

Он сразу просек, для чего Винни на самом деле всех сюда позвала – ей не столько важна была вся эта муть с камнем, сколько дергала гибель бывшего. Хром закрылся от нее, потому что фонило дико, а к таким мощным эмоциям после короткого отдыха он пока что готов не был. Винни направилась изучать кухню и ванную, а Шиза тем временем уже рылся в разбросанных по комнате вещах, вытряхивая все из ящиков и коробок под кроватью. Хотя и так ясно было, что это делали и до него: настолько все неаккуратно было запихано по местам – для вида. Хозяин квартиры вряд ли бы жил в подобном хаосе, где в одном бельевом ящике с трусами лежат отвертки и пассатижи. Винни в это время парила как привидение где-то на периферии, осматриваясь. Хром знал, что на кухне она не курит, а глядит на бумажки, прицепленные к холодильнику магнитами. И что снимает одну и трогает большим пальцем чье-то лицо на фотке, так и похожее на нее, и нет.

– Л-ля, ничего тут н-нет. Вообще, – сидя на корточках и ощупывая ком тряпья в комоде, сказал Шиза. – Даже з-закладок. У Беса и нет заначки? Н-никогда не п-поверю. Херня какая-то.

Хром перетряхнул все три журнала на подоконнике со следами от кофе, прислушался к себе: вроде чувствовалось что-то, но он не понимал что. Ковер подсказал бы дельное, но сейчас Хром тут был только со своей усталостью после прошедших дней и ничего толком не мог уловить. Ни плохого, ни хорошего. Лишь то, как давится слезами Винни, но она находилась очень близко, и он был уже настроен на всю компанию коней, как радио, которое ловит те радиостанции, чей сигнал мощнее. Только слишком поздно опомнился, что самый громкий сигнал вот-вот рисковал превратиться в сигналку.

– Что это такое?! – Винни вернулась в комнату злая и с мокрыми глазами, подняла фотку к лицу Хрома, словно именно он был виноват в том, что на обратной стороне написана дата, которая точно не могла быть днем рождения. – Что это? Это он? Он тоже? Умер? Умер, да?

Хром прочитал под цифрами название то ли улицы, то ли района, которое вполне могло быть и названием кладбища, и взял фото в руки. Было сложно: сквозь толстый слой снега с жесткой коркой сверху почти ничего не пробивалось, а машинка под названием «чуйка» ехать не хотела и просила высокооктанового бенза в виде еще парочки дней отдыха как минимум. Поднапрягшись, Хром смог уловить визг тормозов, школьный звонок на урок и пустой стул за партой – а конечной инфы так и не увидел. Кажется, Винни не устроило его озадаченное табло, и она, всхлипывая все громче и громче, начала задыхаться в истерике:

– Быстро… сказал мне… где… мой… сука, сын! Быстро сказал!..

Хром даже моргнуть не успел, как она налетела, отобрала фотку и вцепилась ему в дутый ворот – если бы не Шизова куртка, то и лицу бы пара царапин перепала. В попытках ее отцепить Хром едва не споткнулся о табурет и, прошагав по инерции дальше, влетел с Винни в занавеску, запутался, не зная, как ее успокоить, – не затрещину же ей лепить, честное слово. Как вдруг посторонняя сила выдернула его вбок, и в лицо Винни тут же прилетело, как плевком мамонта, водой из стакана. Девчонка на миг замерла, оцепенев, и тогда Шиза схватил ее в охапку, сдернув с окна вместе со шторой, и потащил в ванную. Хром поплелся следом – ему казалось, что остаться в стороне от ситуации все равно не получится.

Через пару минут бубнежа и шума крана он ненастойчиво постучал. Протянул открывшему Шизе фотку пацана и кивнул, как бы спрашивая.

– Н-норм, – ответил тот. – Ща успок-к-коится.

Винни вышла очень быстро, все еще красная, но уже не перекошенная. «Как же с ними всеми сложно», – подумалось Хрому. Это не городские сумасшедшие, которые приходят в магазины и кидаются на людей на кассах. С теми разговор короткий – впинал, скрутил, оформил, сдал. А тут, понимаешь, чувства. Которые, если не быть ушатанным после недавнего, Хром вообще рисковал прожить так же сильно, как и девчонка. Винни сидела на диване Беса и бездумно вертела в руках фотку. Шиза стоял рядом, курил прямо в комнате, не загоняясь, выдувал дым в старую люстру под потолком. Рукава куртки у него были мокрые по локоть, как и пуховик Винни вокруг груди. Хром цокнул – ну долбонавты, конечно, – и присел рядом.

– Прям как ты, – хмыкнул, глядя на улыбку белобрысого пацана. – Только не такой пухлый, как ты была. Живой он, Лерка, сопли давай вытирай. Живой, здоровый, живет в хорошей семье. Ошибся твой Бес.

– Живой? Клянешься? – Винни, услышав свое имя, на миг подняла на него доверчивые глаза и снова уставилась на фотку, едва сдерживаясь.

– Я никогда не вру.

«Без серьезной причины», – обычно добавлял Хром, но сейчас это было не нужно. Она уже прятала находку под куртку, ближе к сердцу, и хотя Хрома кольнуло сожалением, что он сказал не совсем правду, ответ – правильно поступил или нет – нашелся в глазах Шизы, который смотрел на него с благодарностью и каким-то серьезным уважением. Не как обычно, прищурившись или таращась, а в стиле – «не ожидал, братан». Будто до сих пор сомневался в Хроме, а сейчас окончательно принял, что тот достоин доверия. Они засобирались на выход, и в прихожей Винни попросила:

– Пять минут, ребят. Я догоню.

Шиза кивнул, но все-таки тоже задержался на лестничной площадке. Когда дверь за Винни закрылась с той стороны, он сказал:

– К-красиво заливаешь, В-Вася.

Хрому почему-то стало тоскливо. Все всегда ждут от него правильных ответов, подсказок, направлений. А иногда говорить их не хочется. Как в случае с Галиной, например. Пусть живет себе и радуется. Кто он такой, чтобы решать, – дорешался уже.

– Красиво, не красиво… Там непонятно. Увидел аварию, а смерть не увидел. Смотреть надо, короче. Личная вещь нужна, свежая. И вообще, я тоже, знаешь ли, человек.

Шиза усмехнулся, нацепил маску маньячины. Повернулся к нему, уперся рукой в крашенную зеленым стену в