– А как мы отсюда выйдем?

Потом ему объяснили, в чем была суть всеобщего веселья, но сейчас все ржали, чуть ли не пуская пузыри из носа, а Хром хмурился, продолжая держаться за прутья ограждения, у которого они остановились, – ему показалось, что они всей компахой умудрились загреметь в обезьянник сразу после татуировщика. Оказалось, что спорили кони (и он теперь тоже) о том, в какой клуб ехать, – в центре, в самый известный и расхваленный в отзывах, или в очередное сомнительное заведение, но на краю города, где никому до них дела не будет. Естественно, что отправились на край города. В «жопу». Там, у пустыря рядом со стройкой, на Бабая чуть не напали собаки, и Хром вслух сравнил его с цыганенком из фильма «Мужики».

– У меня сербские корни, вообще-то! – сообщил тот, на что Винни сказала:

– Корни сербские, а верхи цыганские. Но мы тебя за это и любим, дурачок!

Она сегодня веселилась круче, чем мог бы вообще кто угодно в Новый год, – трудно остановить женщину, если она твердо решила стать королевой этой ночи. Поэтому до самого клуба она тискала Бабая, а потом Хром уже не помнил, как они прошли фейсконтроль и был ли тот в принципе. Сразу будто перебросили из одного болота с сумасшедшими чертями в другое, и его даже слегка тряхнуло приходом, когда он влился в гущу чужих эмоций. Гуща – самое четкое определение для этого места. Клуб оказался из разряда тех, где можно втихаря пить свое бухло, если не за барной стойкой, никто не попросит на выход, поэтому мутные личности по углам сидели без единой бутылки из бара, зато все с полными стаканами. Столики, само собой, были заняты, как и сидячие места перед барменом, но как только туда подошел Шиза и склонился над одним из компании занимавших их мужиков, то стулья в количестве четырех штук нарисовались мгновенно.

– А еще девушка, называется, – уловил краем уха Хром и обернулся на уходящего.

– Да я случайно, слышь! – оскорбилась Винни, толкнувшая его плечом. – Девушка… Стереотипное хамло. Я сюда пришла развлекаться и пить, понятно вам? – последнее было адресовано уже бармену, который усмехнулся в ответ. – Что у вас девочки пьют?

– «Мохито», «Палома», «Пина колада»…

– Нам в-водку с марть-тини, – сказал Шиза, плюхаясь на высокий стул. – И п-повторить. Д-для начала.

Перед тем как опрокинуть первый шот, Хром представил, как же херово ему будет часов эдак через пять, однако это все равно не остановило. Хотя внутри у него уже и булькала такая смесь алкоголя, что на следующий день он должен блевать минимум радугой. Трезвее с каждой минутой он явно не становился, но мозг все равно просветлился, когда Шиза по-барски закинул руку ему на шею и притянул к себе, прилипая потным лбом к его лбу:

– Вася, ты… Ты не к-конченый, Вася. Ты – чле… че… ловек. Мы ть-теперь за тебя па-п-пасть порвем кому хочешь, п-понял? Хочешь, вот этому га-а-мадриле порвем? Хочешь?

– Не надо ничего рвать, – кое-как отдирая его руку от шеи, проговорил Хром. Бармен, конечно, явно не доливал в рюмки, но вряд ли заслуживал кары такого масштаба.

– В любой м-момент, зап-помни, – сказал Шиза, сжимая уже его плечо. – Т-только скажи.

Слева оглушительно хохотала дамочка с начесом, как у гипножабы, и примерно того же возраста, уже почти полулежа на Бабае, который глупо улыбался в пустой стакан. Отчасти его выражение объяснялось тем, что дамочка держалась за его коленку, когда начинала трястись от смеха, но по большому счету он был просто очень-очень бух. Супербух – хотелось пошутить Хрому, глядя на причесон его дамы. Настолько, что даже не мог перемещать тело в пространстве. А вот Винни, наоборот, перемещалась по всей танцплощадке – так условно обозначалось пространство в середине зала, под неоновыми лампами, – прыгала и визжала под подбадривающее: «Давай, давай!» – из микрофона. Хром уже по привычке перебрал намерения всех, кто ее окружал: этот рядом случайно, этому она понравилась, но знакомиться не подойдет, зассыт, этот тупо лох, который только и может, что якобы случайно полапать девчонок за задницу и слиться, а этот…

– О-о-о! – обрадовался Хром, стекая со стула. – Туз! Сосун!

– Где? – вскинул голову Шиза, а после тряхнул челкой: – Пог-годи, чёт я не д-догоняю, походу…

Хром уже шел к тому, кто для всех сейчас был пустым местом: когда такие хотели, чтобы их не замечали, – их не замечали. Будто растворялись в пространстве и толпе. Хром никогда до этого не встречал таких, только чуял где-то в людных местах, но к нему самому, понятное дело, эти тоже ни разу не докапывались. А может, он просто не мог припомнить – их ему сложно было увидеть в своем обычном состоянии, когда они сами этого избегали. Зато они видели все и долго, придирчиво выбирали себе девушку или парня на вечер. Пол для них значения, походу, не имел – не трахаться же, – однако Винни понравилась этому бритому с солнцеворотом на шее именно как девушка.

– Красивая, да? – спросил Хром, падая на стул за его столиком.

Бритый, который, по ощущениям, если встанет, то легко скрутит в рогалик здесь любого, посмотрел на него почти что с детским удивлением:

– Не понял?!

– Любишь соснуть, да? – напролом пер Хром, у которого от близости к существу с такой энергетикой – точнее, ее отсутствием – заплясали перед глазами цветные вспышки.

– Че-е-его? – вместе с бритым охерел Шиза, садясь рядом.

– Это тот сосун, про которого я говорил сегодня, – произнес Хром, поражаясь, как без запинки выдал такую длинную фразу.

– Винничкин? – уточнил Шиза. – Какой-то м-мудила.

– Вы охренели, ребята? – очень спокойно спросил бритый, а Хром сказал, что это он охренел. Новая татуха и пьяный угар со своими новыми «братьями» сделали его, по ощущениям, резким, как пуля, что будь похожий случай, он бы так же сейчас вломился к кому-нибудь, даже к себе из прошлой жизни. Будто наконец эту самую жизнь распробовал, и ее вкус летел по венам вместе с горячей кровью.

Хотя, вообще-то, Хром был не прав, потому что бритый никого не трогал, сидел себе в углу и присматривал что-нибудь вкусное, а на Винни пялился без умысла, как на девушку, к