— Кто он такой?

— Не знаем, вот посмотрите.

Полина Яковлевна приподняла мешок и, побледнев, отпрянула назад. Она узнала Сергея, который бывал у нее на квартире.

— Боже! Скорее ко мне,— попросила Чернова.

Его подняли. Сергей застонал и открыл глаза, что-то пробормотал и потерял сознание.

Полина Яковлевна побежала на Десятую линию к Гринько. Тот сообщил о Сергее Андрею Андреевичу. Вечером Вербоноль пришел в домик Черновой с врачом. Парень бредил, у него была разбита голова и помята нога...

Молодой организм поборол недуг, Сергей стал поправляться.

Еще до ранения Вербоноль представил его Шведову.

— Вот, прошу любить и жаловать. Нам в помощь,— сказал он.

Александр Антонович с беспокойным чувством смотрел на парня в немецкой форме и не мог припомнить, где его видел.

— Сергей... Через лисичанский коридор к нам пожаловал,— вновь заговорил Андрей Андреевич.

— Постой! — воскликнул командир и вскочил со стула.— Ты же Сапожник. Я тебя ищу по всем мастерским,— и он назвал пароль: — Привет тебе от Петра Ефимовича. Он беспокоился о желтых ботинках.

— Давно готовы,— ответил парень.

— Надо же,— проговорил Александр Антонович и обхватил Сергея за плечи.— Мне Петр Ефимович показывал твою фотокарточку...

Когда Сергей поправился, Шведов сердито сказал:

— Не можешь сдерживать себя, катись назад. Забыл, зачем здесь?

— Нет...

— Ну прикончил ты одного, наделал шуму. А в это время в наш тыл готовят подлецов, которые могут натворить такого, что не окупишь никаким офицером. Уразумей ты, горячая голова.

— Уразумел.

— Наш человек говорит, что какие-то гражданские типы наведывались в лагерь. Им предоставили право разговаривать с пленными. Догадываешься?

— Знаю.

— Знаю, знаю,— передразнил Шведов.— Тебя заменить некем.

Они говорили намеками, но понимали друг друга. Сергея послали в тыл со спецзаданием. Велели связаться с Вербонолем, а также с человеком, который появится позже, инструкции получить от него. Этим человеком оказался Шведов. Сергей должен был выявить шпионские организации. Фашисты их тщательно маскировали, готовя диверсантов для засылки в тыл Красной Армии. Людей выискивали среди пленных, продавшихся подлецов, работавших в карательных органах оккупантов и в местных управлениях.

Шведов просил подпольщиков быть внимательными, ловить каждое слово немцев, докладывать о расположении войск, учреждений, различных складов, пакгаузов, гаражей. Данные, собранные по крупицам, анализиро-вали. Мужик сообщил, что к переброске шпионов прикладывают руку горуправа и Эйхман. Саблин доложил о некоем Васильеве, который побывал в лагере пленных на Стандарте. Секретарь управы Вибе проверял визы пяти представителей националистического центра армян во главе с дашнаком генералом Дро, прибывших из Берлина по разрешению Эриха Коха.

По разрозненным данным подпольщики установили, кто возглавляет и направляет шпионскую работу в городе. Постепенно вырисовывались контуры двух пунктов, куда тянулись незримые нити по вербовке диверсантов и тайных агентов. В штандорткомендатуре, занявшей здание на Первой линии рядом с кинотеатром имени Шевченко, был седьмой отдел — милитеробтайлюнг. Здесь выдавали пропуска для проезда гужевым транс-портом, автомашинами и по железной дороге за пределы Донецкого округа — в прифронтовую полосу и на Правобережную Украину. Здесь же вербовали резидентов и агентов-осведомителей среди местного населения. Отдел комплектовал школы разведчиков-диверсантов, шпионов, парашютистов. Возглавлял его майор Мерзалис, прекрасно владеющий русским языком.

Другой пункт — СД, где засылкой шпионов в советский тыл руководил Граф. В начале апреля подтянутый, выбритый до синевы и пахнущий духами, он пришел к Эйхману.

— Господин бургомистр, мне необходима ваша помощь,— сказал оберштурмфюрер.— Срочно требуются четыре поношенных гражданских костюма, часы советского производства и прочая мелочь, которую обычно носит при себе мужчина. Но ничего немецкого.

— Я могу предложить свой костюм,— ответил бургомистр.

— Нет, с вашего плеча, пожалуй, не подойдет. Вы вполне сошли бы за русского медведя,— проговорил Граф и натянуто улыбнулся.— По комплекции мои люди больше походят на Шильникова и (Бабенко. Попросите у них. Германское командование учтет их участие в весьма важном деле.

После ухода гестаповцев Эйхман позвонил Шильни-кову и Бабенко, попросил немедленно прибыть в управу. Вызвал к себе Вибе.

— Абрам Яковлевич, нужен костюм, желательно поношенный,— попросил он.

— Какой костюм?

— Ваш.

— Не понимаю.

— Просил Граф.

— Ясно,— просияв, ответил Вибе.— Можно сбегать домой?

Графу понадобились костюмы для шпионов. Их забросили на советскую сторону. Но назад они не возвратились. Видимо, потому отправку бывшего бургомистра Петушкова в тыл Красной Армии обставили иначе. Га-зета объявила, что председатель управы тяжело заболел, его обязанности возложены на Эйхмана. Однако квартиру Петушкова охраняли солдаты, а он и его семья бесследно исчезли. Но через три месяца Петушков появился в городе.

После выздоровления Сергей по заданию Александра Антоновича должен был познакомиться с бывшим бургомистром, но того откомандировали в Одессу и там назначили председателем городской управы. На такие должности за красивые глаза фашисты не ставили.

Сергей внимательно присматривался к немецким учреждениям. Посещал кафе, закусочные, пытался поближе сойтись с их хозяевами. Часто бывал в кафе Фомина. Выпивал стакан вина и заводил речь о прекрасной и сильной Германии.

Как всегда, Сергей стоял у стойки, медленно потягивал вино и рисовал идиллическую картину из своего детства.

— Фомин! — вдруг раздался пьяный голос.

В дверях подсобного помещения показался начальник политического отдела пятого участка полиции Скородько. Увидев офицера, он икнул, подошел к нему и заплетающимся языком проговорил:

— Здра-здравия желаю.

Сергей брезгливо отстранился, процедив сквозь зубы:

— Швайн.

— А я понимаю... Да, понимаю,— забубнил Скородько.

Из подсобки вышел его собутыльник.

— Вот он сделает такое... Такое... Советы через два месяца вдрызг... Он завтра фи-и-тю и — там... Верно, Семен?

— Господин офицер не понимает по-нашему,— пробормотал Семен.

— И пусть не понимает. А я скажу,— ответил Ско-родько.— Мы для них стараемся...

— А как же ты — «фитю»?