Шрифт:
Закладка:
– Да. Вот аптечка. – Я вручила ему коробку и повернулась к Беатрис-Роуз. – Как ты? – Она сидела на дужке унитаза, а Калеб стоял перед ней на коленях. Он держал ее за руки.
Я сжала кулаки. Я никогда не видела, чтобы он держал кого-то за руки, кроме меня. Знаю, ему надо было промыть ей порезы, но все равно. Глупо, но мне хотелось оттолкнуть его от нее.
– Мне уже лучше. Прости, что тебе пришлось на это смотреть. Обычно я себя так не веду при незнакомых людях.
Я кивнула. Мне очень не хочется видеть их вместе, да еще так близко друг к другу.
– Пойду приберу на кухне.
Чтобы подмести пол, особой концентрации не нужно, так что у меня выдалось время побыть наедине со своими мыслями. Мне не нравилось это занятие, но я подмела пол дважды. Калеб любил ходить по квартире босиком, и мне не хотелось, чтобы он наступил на разбитое стекло.
– Алая?
Я обернулась и увидела Калеба, стоящего возле Беатрис-Роуз, рука снова обнимала ее плечи. Она прислонилась к нему, опустив голову так, что мне были не видны ее глаза.
– Я отвезу Беатрис-Роуз домой. Вряд ли в таком состоянии она доедет сама. Я скоро вернусь, хорошо?
Нет, плохо.
Я проигнорировала его и поглядела на Беатрис-Роуз. Какую бы игру она ни вела, мне все равно было обидно за ее порезы и ее отца, поэтому я сказала:
– Надеюсь, тебе станет лучше.
Она подняла глаза и вымученно мне улыбнулась. Калеб шагнул ко мне. Он убрал руку с плеч Беатрис-Роуз, но она сжала его ладонь, сделав знак остановиться. Он раздраженно на нее посмотрел, но затем вздохнул.
– Пойдем, – тихо попросила она. – Пожалуйста, Калеб.
Прежде чем уйти, Калеб оглянулся на меня, явно сомневаясь.
– Я скоро, оглянуться не успеешь.
Но он не вернулся. Той ночью он так и не приехал домой.
Калеб
Надо было поцеловать ее на прощание. Как же я так сглупил? Не так я себе представлял эту ночь. Черт. Я ведь хотел провести ее с Алой. Наедине. Посмотреть ужасы из нашего списка. Заказать пиццу. Целовать ее, трогать, если она позволит снова. Я не мог от нее оторваться.
Интересно, закрывает ли она глаза и визжит, когда смотрит ужасы. Или сидит тихо, уставившись в экран немигающим взглядом. Как бы она себя ни вела, сегодня я этого не узнаю.
Я поглядел на Беатрис-Роуз, которая молча смотрела в пассажирское окно с легкой улыбкой на губах.
– Тебе лучше?
Она мне улыбнулась.
– Да, Кальбик. Теперь ты со мной. Мне уже гораздо лучше, спасибо.
Я нахмурился. Что-то в ее словах меня насторожило. Может, то, что она сказала «теперь ты со мной».
– Я по тебе скучала, – прошептала она.
Мне стало не по себе. Я не понимал, стоит ли попросить ее больше не разговаривать со мной таким тоном. Если бы с Алой так говорил другой парень, я бы взбесился.
– Я по тебе скучала, лучший друг, – уточнила она.
Я не осознавал, как сильно вцепился в руль, пока не ослабил хватку. Да, Беатрис-Роуз считала меня лучшим другом, хотя я не знал, насколько хорошо она осознала новый виток наших отношений. Она всегда меня ревновала.
Девушки в моей жизни появлялись и исчезали, но Беатрис-Роуз оставалась всегда. В итоге она начала полагаться на меня. В какой-то мере здесь была моя вина. Это я подарил ей опору. И у нее это вошло в привычку. Как и у меня самого.
Но теперь все было по-другому. Я не ожидал, что в моей жизни появится Алая. Она застала меня врасплох, и теперь мне была нужна только она.
Беатрис-Роуз была первой девочкой, которая очаровала меня. В детстве нам приходилось проводить время вместе в игровой комнате. Она любила мультфильм «Спящая Красавица». Наверно, потому, что она тоже была блондинкой, да и имена у нее с главной героиней были похожи – Брайар-Роуз и Беатрис-Роуз.
Не сосчитать, сколько раз мне приходилось с ней смотреть этот проклятый мультик. Спорю на левое яйцо, что вспомню все реплики наизусть, даже во сне. Но об этом я, конечно, никому не расскажу.
От моего юного ума не ускользнуло то, что Спящая Красавица ранима, хрупка.
Такие девушки пробуждают в тебе защитника одним своим видом, голосом. Словно кроткий ягненок, котенок. После победы над драконом они смотрят на тебя так, что ты сам себе кажешься героем.
Беатрис-Роуз во многом мне напоминала Спящую Красавицу. Она всегда приходила ко мне за защитой, безопасностью, отчего я становился героем. Я казался себе сильным. Логика, достойная пещерного человека, и все же порой так приятно ощущать себя героем.
Беатрис-Роуз очень, очень импонировала моему эго.
Поразмыслив, я понял, что всегда западал именно на таких девушек. На таких, которых надо спасать, которым нужна защита, которым нужен я. Наверно, само желание быть нужным шло из детства, когда я сам был никому не нужен, но это ведь, в конце концов, никакой роли не сыграло, правда? Сейчас же я себя чувствовал пристыженным, растерянным, голым. Как же это мелочно – встречаться с девушками только ради того, чтобы подпитывать собственное эго.
Может, именно поэтому Алая привлекла мое внимание. Она отличалась от всех девушек, которых я знал. Она казалась бесстрашной и сильной, но вдруг стала такой беспомощной, уязвимой, когда я нашел ее на парковке. Я хотел ее спасти. Но она мне доказала, что я ошибался, потому что в итоге спасла меня именно она. Алая заставила меня обнажить душу, показала, чего мне не хватало в жизни и кем я хотел стать. Ради нее хотелось делать больше, быть чем-то большим. Стать лучше.
Желтая – проклятая кличка. Когда я увидел лицо Алой после того, как Беатрис-Роуз ей это сказала, первой моей мыслью было «черт». Теперь она, наверно, думает, что прозвище «Алая» не делает ее особенной, хотя она для меня – самый важный человек в жизни.
Это старая привычка – называть людей по цветам, которые они мне напоминали. Только вот Алая не знала, что я перестал так делать, как только мне исполнилось восемь. У меня это как-то само вырвалось в тот вечер, когда я ее встретил.
Тогда она танцевала на площадке так, как будто та принадлежала только ей, в своем убийственном алом платье, с красными губами, покоряя одним своим присутствием. Надо было оторвать от нее взгляд. Но она манила, точно песнь сирены. Я не мог отвернуться, потому что боялся, что потеряю что-то важное. Что я упущу шанс и никогда не получу его вновь.
Это было не просто влечение. Меня что-то тянуло, но что – объяснить я не мог. Когда она подошла, поставила меня на место, отвергла… Я понял. Она была Алой. Моей Алой. Она – огонь, страсть, сила…
Любовь. Я люблю ее.
Об этом я пока не говорил, потому что ждал подходящего момента. Я знал, что она меня любила. Не знал я одного – призналась ли она в этом сама себе.
