делали из западного красного кедра; другие растения и животные разнообразили их рацион и служили материалом для орудий труда и одежды. Торговля давала обсидиан и нефрит, если их не было в местности проживания. Ведя оседлый образ жизни и будучи избавленными от бесконечного поиска пропитания, эти народы создали богатые традиции орнаментальной резьбы и символических ритуалов. Ряды деревянных домов, направленных фасадами к морю, а тыльной стороной к лесу, и массивные покрытые резьбой столбы, которые были характерны для прибрежных деревень, придавали удивительный вид и делали их культуру одной из наиболее искусных и высокоразвитых индейских культур в Северной Америке.

Малочисленные группы инуитов, обитавшие в высоких арктических широтах, были разбросаны по территории между дельтой реки Маккензи и полуостровом Лабрадор. Подобно племенам наскапи и монтанье, жившим к востоку от Гудзонова залива, они в 1760 г. все еще оставались в значительной мере вне сферы европейского влияния. Уклад индейских народов, проживавших в бассейне Великих озер и реки Св. Лаврентия, а также восточнее на Атлантическом побережье, напротив, радикально изменился из-за контактов с европейцами. Здесь в живых осталась лишь малая часть туземцев. Оспа и ружья ирокезов, приобретенные у голландцев, сильно уменьшили численность гуронов и их союзников и в значительной степени истребили население территории, которая затем стала именоваться Верхней Канадой. Хотя около 1 тыс. индейцев племени оджибве переместились с северного берега озера Гурон на полуостров[180] к северу от озер Эри и Онтарио, общая численность коренного населения падала. Ниписсинги, например, насчитывавшие в 1615 г. 700–800 человек, через полтора столетия имели всего 40 воинов и не более 200 человек. Некогда существовавшие различия между группами, проявлявшиеся в их одежде и обычаях, по мере передвижения, усиления контактов и проникновения европейских товаров стали способствовать появлению общих черт в культуре индейских племен, проживавших на территориях, которые с севера примыкали к Великим озерам. Еще более нагляден пример всегда являвшихся малочисленными микмаков и малеситов из Новой Шотландии; они стали жертвами болезней и растущей зависимости от европейских товаров. Эпидемии и европейская торговля разъедали не только материальную культуру коренных народов, но и их духовные традиции. На Ньюфаундленде племя беотуков было выдавлено в глубь острова как микмаками, пришедшими туда из Новой Шотландии, так и европейскими рыбаками, чье присутствие ограничило местным индейцам доступ к столь необходимым для них прибрежным источникам пропитания. Само их существование оказалось под угрозой.

Для европейцев конца XVIII в. вызовы, с которыми их сталкивала жизнь в Британской Северной Америке, представлялись вполне ясными. Им следовало открывать неизведанные земли, эксплуатировать их ресурсы, развивать торговлю и заселять дикие дебри. И они великолепно справлялись с этими вызовами. Историк Сьюзанн Зеллер весьма успешно сопоставила практику научного исследования Британской Северной Америки в этот период с двумя основными импульсами, порожденными британским воображением в «Путешествиях Гулливера» (1726)[181] и в «Робинзоне Крузо» (1719)[182]. «Гулливеры» (или исследователи) стремились открывать и наблюдать, улучшать и пополнять имевшиеся географические знания, вносить свой собственный полезный вклад. «Робинзоны», напротив, являли собой тип переселенца, который, подобно своему литературному тезке, стремился выяснить особенности своей новой земли и стать ее владельцем. Конечно, торговцы и исследователи расширяли географические знания с ошеломляющей скоростью. Еще до конца 1760-х гг. Сэмюэл Хёрн, выйдя из фактории КГЗ на реке Черчилл[183], обследовал тундровые земли индейцев чипевайн и оттуда по реке Коппермайн добрался до Большого Невольничьего озера на западе Арктики. Через несколько лет Мэтью Кокинг проник на территорию, населенную племенами черноногих. Пройдя всю известную часть маршрута мехоторговцев из долины реки Св. Лаврентия, Александр Маккензи не остановился, а продолжил двигаться на север и на запад, продемонстрировав поразительную способность проходить через неизведанные земли, достигнув в 1789 г. берегов Северного Ледовитого океана, а в 1793 г. — Тихого океана. В первые годы нового столетия Саймон Фрейзер и Дэвид Томпсон пробились через западные горные массивы, выйдя к устьям рек Фрейзер и Колумбия, где речные воды смешиваются с водой приливов. По примеру испанцев Хуана Франсиско Бодега-и-Куадро[184] и Хуана Хосе Переса Эрнандеса, открывшего острова Королевы Шарлотты, в 1778 г. великий английский мореплаватель Джеймс Кук отплыл из залива Нутка на острове Ванкувер в район Берингова пролива; через 14 лет прилегающую к Тихоокеанскому побережью внутреннюю область начал обследовать его соотечественник Джордж Ванкувер. В 1820-х гг. британские экспедиции под руководством сэра Уильяма Перри, сэра Джона Франклина, сэра Джона Ричардсона и другие нанесли на карту западную часть Арктики. Это были достижения, огромные по масштабу и смелости. К 1790 г. исследователи устранили многие неточности, мешавшие картографу Джону Митчеллу, а еще через 50 лет оставалось нанести на карту только отдельные детали.

Среди людей, внесших вклад в распространение научных знаний о Британской Северной Америке — в особенности, ее восточной части, — встречались бывшие британские офицеры, а также высокообразованные люди свободных профессий и купеческого сословия, жившие в самих колониях. Титус Смит-младший[185] в Новой Шотландии, Абрахам Пинео Геснер[186] из Нью-Брансуика[187], Филип Генри Госс[188] из Нижней Канады и Кэтрин Парр Трейл[189] из Верхней Канады — это всего лишь несколько имен из многих дюжин людей, продвигавших до 1840 г. ботанические, геологические и другие естественнонаучные знания о колониях, в которых они находились. Конечно, Трейл, получившая широкую известность как книги «В лесной глуши Канады» («The Backwoods of Canada», 1836), сознательно позаимствовала название своей очередной работы — «Канадские Крузо» («Canadian Crousoes», 1852) — у Даниеля Дефо.

В связи со всеми этими обстоятельствами отношение европейцев к индейским племенам не было ни простым, ни единообразным. Торговля пушниной сделала туземцев и европейцев взаимозависимыми. Предпринимались искренние попытки «спасти» коренные народы, обратив их в христианство и приучив к земледелию. Тем не менее, по большому счету беотуков игнорировали, когда они голодали. И, говоря по существу, очень немногих европейцев беспокоило то воздействие, которое оказывали на жизнь индейцев географические открытия, торговля и последовавшая за этим колонизация территорий. Резкое сокращение численности индейских племен, происходившее с 1500 г., было вполне объективным показателем этого воздействия. Однако чиновники и поселенцы были слишком захвачены теми перспективами, которые открывали перед ними только что обретенные бескрайние просторы, чтобы обращать внимание на такие свидетельства. Большинству индейских племен годы, наступившие после 1763 г., принесли болезни, голод и упадок культуры.

Под «Солнцем славы Англии»

Вдохновленные военными и дипломатическими успехами 1750-х гг. британские политики представляли себе, что 1760-е гг. будут временем великих свершений для их империи. Охватывая весь мир, она, казалось, предлагала бесконечные возможности для извлечения прибыли. Продукция колоний могла удовлетворять потребности Британии; потребители в колониях