Шрифт:
Закладка:
Однако "нормализация" означала признание законности тоталитарного государства, которое жестоко обращалось со своими гражданами, о чем сегодня свидетельствует любое посещение тюрьмы Штази, но этот результат был частью бремени "нормализации"; более того, "нормализация" означала принятие режима, который теперь прилагал больше усилий к Штази. Еще одним неприятным аспектом этого процесса были тайные выплаты западногерманского правительства в обмен на то, что людям разрешалось покинуть Восточную Германию, причем многим из них - для воссоединения семей. Хотя о таких выплатах было известно всем, придавать им широкую огласку было бы контрпродуктивно и провокационно. Тем временем восточногерманские пограничники продолжали убивать беженцев, пытавшихся бежать через границу. После установления дипломатических отношений западные немцы были готовы не реагировать так враждебно, как они делали это в начале и середине 1960-х годов в связи с расстрелами на восточногерманской границе. Если бы Брандт не взял на себя инициативу по "нормализации", это, вероятно, сделали бы другие державы. В то же время соучастие западногерманского правительства и, в некоторой степени, общественности в восточногерманском режиме росло наряду с взаимодействием с ним. Это соучастие демонстрировали как преемник Брандта на посту канцлера с 1974 по 1982 год Гельмут Шмидт, так и сменивший его в 1982 году Гельмут Коль из ХДС.
Соучастие, однако, может быть не только неуместным, но и суровым суждением, поскольку мало что было бы достигнуто, если бы мы продолжали придерживаться доктрины Халльштайна и отказывались вступать в диалог с Восточной Германией. Более того, изменение политики принесло реальное облегчение в виде прав на посещение и воссоединение семей, не говоря уже о том, что "противников режима" выкупали из тюрем. Эпоха Шмидта и его восточногерманского коллеги Эриха Хонеккера, главы партии с 1971 года и председателя Государственного совета с 1976 по 1989 год, привела к трезвому, взвешенному сближению и урегулированию отношений между двумя государствами. Западные немцы стремились к формированию германо-германского сообщества ответственности на фоне снижения международной напряженности. Возникшее в начале 1980-х годов беспокойство по поводу размещения в Западной Германии ядерных ракет средней дальности было результатом этих установок. Тем не менее, как часть этого сообщества ответственности, озабоченность Западной Германии бедственным положением восточных немцев, не говоря уже о поддержке воссоединения, заметно снизилась, что отражает степень, в которой немцы также были основными участниками создания реальности двух отдельных наций. Реальной западногерманской поддержки движений за права граждан в Восточной Германии не было. Вместо этого более значимой целью была стабилизация. Ослабление отношений, таким образом, повлекло за собой принятие системы управления в Восточной Европе, например, подавление "Чешской весны" в 1968 году. Восточная Германия, впервые признанная большинством стран мира как государство в 1973 году, была принята в Организацию Объединенных Наций и другие международные органы.
Таким образом, в Европе 1970-х годов не должно было произойти "отката" от коммунизма и, что очень важно, не было эквивалента трансформационных изменений, которые должны были произойти в Греции, Португалии и Испании, когда консервативные диктаторы рухнули в 1973, 1974 и 1975 годах соответственно. В то же время существовало предположение, что Советский Союз и его союзники не будут стремиться к "откату вперед" путем дестабилизации этих и других европейских стран. Хотя после переворота, совершенного в Португалии 25 апреля 1974 года "Движением вооруженных сил", до апреля 1976 года в стране наблюдались нестабильность, социальные потрясения и революционные волнения низкого уровня, а также разговоры о том, что коммунисты могут прийти к власти в результате восстания, коммунисты не имели достаточной поддержки в армии. Попытка переворота в марте 1975 года провалилась. Более того, попытка переворота в ноябре 1975 года, предпринятая элементами армии, выступавшими против правого курса правительства, провалилась. Армия и социалисты сдерживали коммунистов. Советский Союз не стал вмешиваться, что было бы рискованно, и Португалия осталась в НАТО.29 Киссинджер опасался, что Португалия будет потеряна для "вражеского блока". Однако Португалия не имела сопредельной границы с коммунистическим государством, у Советов не было прямой сухопутной связи с Португалией, а советские морские связи с ней были шаткими. Перспектива вступления в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС, ныне Европейский союз), как это сделали Португалия, Испания и Греция в 1986, 1986 и 1991 годах соответственно, помогла им стабилизироваться. На процесс европейской интеграции часто влияла холодная война. Например, французская поддержка вступления Великобритании в ЕЭС в 1973 году в какой-то мере объяснялась опасениями по поводу немецкой Ostpolitik. В целом, революции в Южной Европе и способность этих стран управлять переменами без конфликтов предвосхитили события в Восточной Европе в 1989 году. Был создан важный пример, но, что более существенно, появился элемент нестабильности, причем в случае Португалии и Испании - в государствах, которые были диктаторами дольше, чем те, что были установлены коммунистами в 1940-х годах.
Смягчение отношений в Европе в 1970-е годы было также одним из аспектов растущего консерватизма в советском блоке, который во многом был обусловлен отказом от авантюризма, ассоциировавшегося с Хрущевым, который покинул власть в 1964 году, и его заменой на коллективное руководство, в котором на практике вскоре стал доминировать более благодушный Брежнев. Страх больше не был той движущей силой в советском правительстве, которой он был при Сталине. При Хрущеве старый страх еще в какой-то степени присутствовал, но после него министерства пошли своим путем, и началась так называемая эпоха советского феодализма. Геронтократический характер правительства там и в других частях советского блока также имел значение. Наряду с ужасающим примером Второй мировой войны, этот характер наводит на мысль, что использование холодной войны для "доказательства" того, что сдерживание по своей сути работает, неубедительно, если его применить к другим обстоятельствам, в частности, к более смелым и менее склонным к риску лидерам, как, например, сегодня в Северной Корее. В результате советское правительство заняло менее враждебную позицию в Европе и сделало акцент на стабильности, хотя в 1970-х годах интервенционизм или "авантюризм" наблюдался и в других странах, в частности в Анголе, Эфиопии и Афганистане. Акцент на стабильности в Европе был подстегнут вторжением в Чехословакию в 1968 году, поскольку необходимость продумать, как лучше всего реагировать на возможные восстания в блоке Варшавского договора, повлияла на советское военное планирование. В ответ на Ostpolitik Коммунистическая партия объявила
