– Пока что меня никто не убил.

– Только из-за того, что за тебя всерьез не брались.

Швай рассуждал удивительно складно для пьяного. Ги вынужден был признать его правоту. Судя по тому, что сделали с песчаными гиенами, демон с серпами считался у ПСР расходным материалом, а настоящие дела вершили другие.

Разложив папки в рядок, молодой человек открыл первую из них – с самой животрепещущей подписью "Порнография с убийствами". И сразу же понял, что Свен собирал материалы на протяжении довольно долгого времени, а свести их воедино смог только сейчас. В папке были визиографии девяти девушек – все до единой обладали при жизни яркой, запоминавшейся внешностью. Денн, на которую пускала слюни добрая половина "Шедерне и партнеров", в компании ослепительно рыжей красотки с пухлыми губами и дерзко вздернутым носом или темнокожей экзотической барышни откуда-то с Кемета выглядела бледно. Убийцы выбирали жертв со вкусом и садистской избирательностью. Полосовать эти лица серпами, рубить их плоть... Ги не мог бы вообразить более кощунственного акта. С обратных сторон карточек стояли порядковые цифры и имена.

Помимо Денн Ларе, ни одно имя не было знакомым. Тем не менее, две визиографии содержали лишь номера.

– А этих как зовут?

Швай пожал плечами. Ги положил визионки перед собой. Одной из безымянных жертв оказалась та самая кеметка. Черты второй смутно напомнили ему кого-то знакомого, но кого именно, он так и не сумел определить. Возможно, виной тому были слишком короткие волосы девушки, не скрадывавшие внимания зрителя и выставлявшие напоказ милые несовершенства ее лица: длинный подбородок и резко очерченные скулы. Ги развернул карточку. Номер семь.

Отодвинув визионки, он перешел к другим документам папки, коих оказалось немало. Свен откуда-то добыл газетные заметки (касавшиеся только двух первых девушек), квитанцию на выкуп частоты визионного канала, транслировавшего четвертое убийство, и переписанный от руки полицейский рапорт по Денн. Но если все эти бумаги и были напрямую связаны с убийствами, то другая – и более обширная часть подборки – повергла Ги в изумление.

– Даже не стану спрашивать, как ты это раздобыл, – сказал он Свену, перелистывая сшитые вместе листы.

– И не надо, – ответил информатор.

Пожелтевшая от времени бумага содержала расписанные в стихах способы пыток, извращений и жесточайших способов убийств. Несколько стихотворений были подписаны одной буквой или инициалами. А рядом с девятью из них Свен вывел собственной рукой номер и имя жертвы.

– Это заказы.

– Они. Я сразу дошел, только найти вот не мог. А знаешь, что еще интереснее?

– Ну?

– Два из девяти стихов есть в "Романтиконе".

– Да брось!

Ги подбежал к шкафу. Свен не протестовал, когда его друг, раскидав по полу ненужные книги, вытащил том "Романтикона". Вернувшись за стол, Ги начал сверять произведения. Первое обнаружилось сразу.

Четыре конечности,Лоно и шея.Любя и лелея,Вожу в оконечностиСерп,Оставляя полоски алеть.Хотел бы я в вечностиПрахом белея,Тебя не жалеяВ жестокой беспечностиЧертИскажение смерти смотреть.

Разделана, вскрыта, оставлена алчным глазам,Как рыба на рынке в умелых руках продавца.Не знаю, смогу ли проделать все это я сам,Но все лицезреть я желаю, коль будет в том воля Отца.

– По крайней мере, это написано качественней, чем то, что мы читали в первый раз.

– Ага. А номер пять, как ее там, исполосовали с ног до головы, живого места не оставили, – с трудом проговорил швай.

Ги поежился и принялся за следующее стихотворение. С ним пришлось помучиться, поскольку для чистового напечатанного в сборнике варианта поэт изменил три четверти строф. Получилось довольно жутко. Если черновик содержал всего лишь бездарно составленное описание смерти от выпитой кислоты, то в "Романтикон" попала совершенно безумная версия. Герой стихотворения давал влюбленной в него девушке выпить отравленное вино, после чего вел с ней беседу о жизни и смерти, заставляя описывать боль, которую причинял яд. В конце он целовал ее, символически забирая последний вдох.

– Вот ведь больная мразь! А кого так убили?

– Не знаю. Видишь, сколько тут стихов? Втрое больше, чем убитых актрисок.

– Или нет, – прошептал Ги.

Он вгляделся в визиографию, сопровождавшую стихотворение. На ней был запечатлен тот самый лирический герой, державший на руках бездыханную девушку. Голова несчастной запрокинулась назад, но, даже несмотря на это, Ги узнал ее. Жертвой отравителя стала не кто иная как Рози, нежить-служанка Челесты. Она выглядела совсем юной. До смерти на момент съемки ей определенно оставалось еще несколько лет.

– «Трансконтиненталь»!

Ги вскрыл одноименную папку. Разбирая бумаги из нее, он размышлял над тем, как сочеталось стихотворение, вышедшее в давнишней книге, с судьбой, постигшей настоящую Рози. Дело становилось все запутанней с каждой новой подробностью.

С отелем, как оказалось, все было непросто, причем с самого момента открытия. Старые газеты публиковали статьи, явно написанные по заказу Благословенного Союза и других роялистских партий, однако с определенной долей вероятности правдивые. Земля в Верхнем Городе досталась ПСР путем каких-то махинаций, само здание стоило денег, которые Рене де Валансьену взять было неоткуда.

– Если тебе интересно, добрая часть владений ПСР возникла в одно и то же время.

– Почти совпавшее с возвращением Филиппа из Ай-Лака. – Ги вытянул бумаги из папки "Наемники".

– Да, там то же самое.

Группа, воевавшая за социалистов во всех партизанских конфликтах и гражданских войнах последних пятнадцати лет под командованием одного из одиознейших грандкомандоров Вольных земель... и здесь виднелась рука Партии Справедливости.

– Сколько они поимели со всех этих войн?

– Миллиарды, – ответил Свен. – Но еще ценнее наработанное влияние. У них есть союзники во всех уголках мира.

– И как ты раньше не догадался?

– Не было вот этого. – Швай подцепил сложенную вчетверо бумагу, развернул ее и протянул другу.

Это было свидетельство о расторжении контракта с грандкомандором наемничьей армии за подписью некоего Ланфан-Виктора.

– Клерк в ПСР. Подставное лицо, как и все они.

– То есть наемники еще действуют?

– Стоят под ружьем. Может, готовятся к вторжению в случае поражения Партии.