настроив предстоящий путь на лады своего тела, незачем и ступать на него, божественный мир отторгнет тебя как инородца. Но по своему обыкновению Бодцан и сейчас не стал просвещать их беседой, а терпеливо дождался выхода группы на маршрут.

Их путь пролегал в сторону мыса с труднопроизносимым именем. Вытянутый к реке Афанасий в виде длинного указательного пальца, этот мыс пересекал почти все озеро, делая в том месте его ширину совсем незначительной. И все время пути до мыса, а затем и к месту переправы старый Бодцан был молчалив, как никогда. Он плелся позади группы, изредка подгоняемый замыкающим, и все время размышлял. Его мысль была тягуча, как патока, которую варят осенью в Лхасе. Он должен был выполнить волю Его Святейшества далай-ламы XIII Тхуптена Гьяцо. Хоть Его Святейшество и предстал уже пред своим Махатмой, его дух уже обрел свое новое земное перевоплощение.

Оно строго смотрело на Бодцана ликом двухлетнего Лхамо Дхондрупа[26], когда он перед отправкой к господину Гитлеру посмел предстать перед Великим далай-ламой. Бодцан прочел тогда в его кротком взоре то, что Всевидящий далай-лама XIII сказал еще до реинкарнации: «Мы обязаны помочь господину Гитлеру в его желании установить в мире единоцарствие. Помочь знаниями, советами. Пусть они изучают и перенимают все, что способны изучить. Но ни одно из сокровений не должно покинуть тех мест, куда определил их на свой срок Всевышний, ибо не пришло их время…»

Бодцан знал, о чем шла речь. Ему приходилось держать в руках тяжелые свитки с записанными предками сокровениями. О да! Они способны любого человека сделать всемогущим. Всемогущим настолько, что это позволит беспрепятственно войти в Шамбалу и пробудить спящих Богов!

От мысли об этом Бодцана передернуло. Ведь с его помощью эти люди в черной одежде чуть было не проникли к самой опочивальне Майтрейи. Все обошлось, но Бодцан тогда впервые поймал себя на мысли, что он был уже готов выполнить завет далай-ламы и отправить Шеффера и его людей к Кали.

Уже сидя в лодке, он поглядывал на Шеффера, прогоняя дурную мысль прочь. Не то чтобы Шеффер был ему симпатичен, но, путешествуя с ним по высокогорному Тибету, этот черный рыцарь ни разу не унизил его достоинство, мало того, он по-братски делил с ним кров и скудную пищу. Это налагало на старого монаха определенную ответственность за жизнь Шеффера. А с другой стороны, как исполнить наказ Всевидящего?

Меж тем Мольтке и Виртбах дружно налегали на весла, и вместительная рыбацкая лодка все дальше уносила их от враждебного берега. Они обогнули выпиравший в озеро уступ, миновали устье реки Афанасий, но все гребли и гребли, не причаливая к берегу. Изредка звучали приглушенные команды штурмбаннфюрера:

– Левее… Правее… Не рыскать…

И только когда слева потянулся засиженный птицами островок, Шеффер еще раз оглядел в бинокль берег и дал команду причаливать.

Разгрузив лодку, они вытащили ее на берег и надежно припрятали в кустах. В этом месте к озеру почти вплотную подступал лесной массив.

На карте штурмбаннфюрера в зеленом пятнышке величиной с его наручные часы значилась высотка в двести девять метров, а на деле здесь оказался непролазный смешанный лес, среди которого вздымалась крутобокая гора. На пути к ней, ступая по колено в вонючую болотную жижу, они преодолели заболоченную полосу, а потом долго искали тропу, нанесенную на карте тонюсенькой линией. Но когда по этой тропе они поднялись по пологому уклону и обогнули гору с правой стороны, то убедились, что и природа иногда проявляет благосклонность к путникам. Изогнувшись улиткой, гора образовала в своем подбрюшье естественную глубокую нишу, куда с трех сторон обрывались отвесные двадцатиметровые стены. Именно где-то здесь, по словам штурмбаннфюрера, и находился дополнительный пункт боепитания, устроенный для них первой группой.

– Пятиминутный привал, а затем начинаем обустраивать базу!

Они поставили две палатки, наносили в них елового лапника и натаскали камней для обустройства очага.

Солнце, словно устав за день от долгого пути по небесной сфере, блекло светило откуда-то сбоку, почти не согревая озябшие от долгого пребывания в холодной воде ноги, и штурмбаннфюрер распорядился развести костер.

– Мольтке, займитесь ужином и не забудьте заправить кофе в мой термос.

– Яволь!

– Отто, смотрите на карту. После ужина вы займете пост вот здесь, повыше тропы. Погони за нами нет, но мало ли?

– Яволь!

– После ужина всем спать, завтра вам предстоит много дел…

Все дружно посапывали вот уже около часа.

Ему тоже хотелось спать, но сердце почему-то колотилось, как после крутого подъема в гору. Бодцан прислушался.

– Бум-бум… бум-бум-бум…

Бодцан приподнял голову и внимательно осмотрел лица своих спутников. Они были безмятежно покойны. Что ж, тем лучше для них. Мягко ступая, он кошачьим шагом подошел к Шефферу и положил ладонь ему на глаза. Штурмбаннфюрер вздрогнул, мгновенно пробудившись, но блаженная улыбка тотчас растеклась по его лицу, и он обмяк.

Бодцан быстро собрался