врезался. Шар, отброшенный защитным полем, ударился о другую стенку невидимого туннеля, столкнулся с кем-то из догоняющих и, отключившись, упал на палубу. В толпе зафыркали. Кто-то, расстроившись, отошёл от монитора и нырнул в капитанскую рубку. Оттуда донеслось бульканье наливаемой жидкости.

— Ну и что это? Обещали гонки на скорость, а не на манёвренность! — громко сказал, дождавшись появления Иджеса на экране, один из сарматов. Иджес развёл руками.

— Тесная трасса. Маккензи никак не выбьет разрешение на гонки над базой. Вот там мы развернёмся! А пока — итоги первого этапа…

«Вот на объявления точно мог найти какого-нибудь филка,» — думал Гедимин, глядя на дрон в его руках. Иджес участвовал в первом этапе — и даже прилетел не последним, но видно было, что результатом он недоволен. «Трудно же делать всё сразу…»

— А теперь будет лабиринт, — сказал Иджес, и его глаза немного посветлели. — Его сделал Зет. Надеюсь, этот раз пройдёт без накладок.

Гедимин успел заметить недовольный прищур Айзека, покосившегося на стартовую скамейку, и озадаченно хмыкнул. «Так ему не дали проверить дроны? Вот это зря…»

Не прошло и секунды с момента старта, как четыре дрона, вместо того, чтобы петлять по туннелям, уткнулись в защитное поле и заискрили. В трёх местах продырявленная перегородка осталась на месте, в четвёртом весь «рукав» растворился, и в свободный проход тут же рванулись отстающие дроны. Из лабиринта послышались сердитые крики. Гедимин с силой приложил ладонь к лицевому щитку, в просвет между пальцами увидел световую вспышку — и, едва отдёрнув руку, тут же вернул её на место. Шлем загудел.

Выдвижные электроды оказались у четырёх дронов (или остальные просто не успели их применить); два, как выяснилось, протащили в лабиринт торпеды и примитивные пусковые механизмы. Первый залп преграда выдержала, лишь немного потрескавшись, после второго — рухнула, и все дроны устремились к финишу. С экрана послышалась ругань — «взрывников» обогнали почти все, и они серьёзно обиделись. Монитор зажёгся красным, замигал и погас. В коридоре уже после продырявленного туннеля начали фыркать, но смеяться не решались; после отключения по кораблю разнёсся хохот. Гедимин, не удержавшись, тоже фыркнул. «Иджес не слышит,» — успокоил он себя. «А вот Айзека лучше бы послушал. У него опыт.»

— Ну вот, я же говорил, — раздался слева негромкий укоризненный голос. — Это канадская традиция. Они всегда взрывают лабиринт.

— Верно, — признал другой сармат. — Первый раз — ладно, но второй… Хорошо, уговорил. Традиция так традиция. Переборки не пробило?

Гедимин уже хотел идти на корму — заделывать пробоины и растаскивать сцепившихся сарматов, но тут монитор зажёгся снова.

— Макаки драные, — буркнул Иджес; его голос звучал невнятно, и он придерживал респиратор пальцем — видимо, в драке повредил переносицу. — Шестеро выбывают на неопределённый срок. Гедимин, ты далеко? Подойди, тут Айзеку прибор помяли.

Когда Гедимин выбрался на корму, робот-уборщик уже смёл обломки лабиринта в контейнер. Защитное поле растаяло, сломанную скамейку оттащили в сторону. Посреди пустого коридора стояли недовольные сарматы. Один сидел, и медик Бринн, сняв с него шлем, вытирал ему залитое кровью лицо. Сармат сдавленно шипел.

— Глупо вышло, — сказал Айзек, смущённо глядя в палубу. Левую руку он держал у груди, стараясь не шевелить запястьем. Иджес, подойдя к Гедимину, молча протянул ему повреждённый сигма-сканер.

— Рука цела? — спросил ремонтник, вскрывая помятый корпус прибора и надеясь, что ирренций не рассыпался, и сканер не придётся выбрасывать. Основные части уцелели, даже сивертсенитовая линза не треснула, только развернулась ребром.

— Бринн говорит — ушиб, — Айзек пошевелил ладонью и сощурился от боли. — Амос, я, похоже, выбыл.

— Ничего, — отмахнулся Амос, глядя на прибор в руках Гедимина. — Третий этап я доведу. А что со вторым?

Иджес фыркнул.

— Полгруппы выбыло. Остальным — по стакану жжёнки, и хватит с них. Мадик, ты там как?

— Скверно, — отозвался сармат, сидящий на палубе. — Голова гудит.

— Ему надо отлежаться, — пояснил Бринн, бросив роботу-уборщику окровавленные салфетки. — Повезло, что глаза целы.

— Минус один бурильщик, — Иджес тяжело вздохнул. — Нет, надо найти кого-то, кто будет со всем этим разбираться… Ну что, атомщик, эту штуку можно восстановить?

— Держи, — Гедимин протянул ему сканер. Внимательный взгляд мог различить на корпусе лёгкую деформацию, но на работоспособность она не влияла.

— Я за окончательную дисквалификацию, — сказал, подойдя к нему, угрюмый Зет. — Всех шестерых. Если существо не может усвоить правила…

— В правилах об этом ничего не было! — резко повернулся к нему сармат, прижимающий к груди обе руки. Его перчатки заметно помялись — его били по рукам много и по разным направлениям.

— В правилах ещё не было «не драться скамейкой» и «не ломать судье сканер», — неприязненно сощурился на него Айзек. — Ты сармат или дикий бабуин?

— Джаргал, иди сюда, — Бринн поманил к себе сармата с повреждёнными руками. — Перчатки снять можешь?

Тот попробовал и зашипел от боли. Бринн щёлкнул языком.

— В ядро Сатурна такие соревнования! — он, взяв раненого за локоть, отвёл в сторону и усадил на палубу. — Сейчас посмотрим, что у тебя с руками…

— М-да, — Иджес огляделся по сторонам и тяжело вздохнул. — Ну что, проводим третий этап и расходимся. Амос, проверь бурильщиков, — если взорвём туннель, развлечениям конец.

Айзек остался на корме; остальные сарматы — кроме троих бурильщиков — пошли в зрительский коридор. Гедимин, убедившись, что все спокойно пьют жжёнку и отвечают на вопросы, свернул в боковой переход и ушёл в хвост — проверить, что с синтезирующим реактором. Там его и нашёл Амос, возвращаясь с судейства. Его провожали угрюмый Иджес и Айзек с фиксатором на запястье.

— Всё-таки вывих, — сказал Айзек, проследив за взглядом Гедимина. — А у Джаргала четыре сломанных пальца. Мадик до утра в медотсеке — подозревают сотрясение. Иджес, так у нас в следующий раз до трупов дойдёт!

Иджес тяжело вздохнул.

—