Шрифт:
Закладка:
Через несколько мгновений Трейн полез в карман за ручкой.
– Сейчас мне пора сваливать, – сказал он. – Крошка, у которой я зависаю, ждет меня на ужин. Сдается мне, что мы говорим на одном языке, и я как раз разрабатываю план, который вам может понравиться. Я оставлю номер, где вы сможете меня найти.
Хью поднял газету и, оторвав от нее полоску, протянул Трейну.
Июнь
Мнение, которого все еще придерживаются
Есть в Малакке простая девчонка,
Ее имя не знает никто,
Так черна, что трясуцца печенки,
Никого не боится зато.
За границей тебе одиноко,
Ни жены, ни детей, ни друзей.
И не станешь жалеть ты нискоко,
Коль замутишь чево-нибуть с ней.
Не зову, не жолею, не плачу,
И девчонка не плачет ничуть,
Дам ей в глаз, а она даст мне здачи,
В этом смысл и великая суть.
Ей внушу веру в нашего Бога,
Бог с небес за людями глядит.
Пусть от Бога мне будет подмога:
И, конечно же, та недотрога
Пусть скорее сынка мне родит.
Время паровой машины
Хотя солнце явилось лишь в виде светлого пятна на затянутом плотной дымкой небосклоне, в жизни Филипа Мейсона это был один из самых солнечных дней. Несмотря на многочисленные проблемы и подводные камни, все выходило наилучшим образом. Поистине, Господь благословляет скрытно, но весомо!
Они получили франшизу и ждали прибытия первой партии в тысячу единиц. Первый рекламный ролик на телевидении, где фигурировал Пит Годдард (он отлично сыграл, хотя по жизни был более чем далек от актерской профессии) принес им шестьсот заказов, присланных почтой в понедельник утром.
Сделав перерыв в процессе сортировки писем (большинство – серьезные заказы, меньшинство – фривольные и даже оскорбительные послания, скорее всего от трейнитов), Филип через окно бросил взгляд на угол дома, соседнего с офисом компании «Проссер», где мужчина в спецовке соскребал с окна магазина одежды лозунг, написанный еще в выходные. Череп и кости уже исчезли, а от надписи остались слова ГНИЕНИЕ – ЕСТЕСТВ…
Понятно! В магазине была неделя одежды из искусственного волокна, а трейниты терпеть не могли всякие орлоны, нейлоны, дакроны, то есть все, что не было изготовлено из растительных волокон или шерсти.
Ха-ха! Видимо, их совсем не волнует, что овцы, оставшись без шерсти, могут простудиться… Кстати, о простуде. Он промокнул платком слезящиеся глаза и шумно высморкался.
Дверь открылась, и в офис вошел Алан.
– Привет! – произнес Филип. – Я думал, ты сегодня останешься дома. Дороти говорит, что ты…
Алан горестно скривил лицо.
– Да, у меня опять расстройство, – сказал он. – Но до меня дошли хорошие новости, и я не смог пропустить этот момент.
И он уставился на груду писем, лежащих на столе партнера.
– Господи! Да тут действительно шестьсот штук?
– Шестьсот пять, – уточнил, ухмыльнувшись, Филип.
– Я сомневался, вплоть до сегодняшнего дня, – сказал Алан, упав в кресло. – Но Дуг оказался прав!
– О том, что энтерит будет на нашей стороне? Мне от этого поначалу было не по себе.
– Пусть это не мешает тебе видеть главное, – произнес Алан и, подумав, разразился тирадой:
– Знаешь, что мне нравится в моей работе, Фил? Все кругом твердят, что бизнесмены – «враги человечества», и прочую такую же ерунду. И это, реально, чушь собачья! Я имею в виду вот что. Если кто-нибудь и имеет причины ненавидеть общество, то это я, верно?
Он поднял свою обезображенную дыркой от пули руку и продолжил:
– Но я этого не делаю. Я воспользовался данным мне шансом и разбогател (по крайней мере, к этому идет), но нужно ли мне стыдиться этого? Ни в коем случае! Я предлагаю человеку товар, который ему действительно нужен. Кроме того, я создаю рабочие места, даю возможность зарабатывать на жизнь людям, которые в противном случае попали бы в зависимость от контор типа «Спасем Землю». Так это или нет?
– Именно так, – согласился Филип. Больше всего ему нравился пунктик насчет новых рабочих мест. Безработица в стране достигла рекордных величин, а в этом районе Денвера все будет особенно плохо до тех пор, пока наконец не закончится переоборудование гидропонной фермы и на работу туда не вернутся те, кого уволили. А таковых – почти шестьсот человек.
Это обстоятельство – тоже во благо компании «Проссер». Любой, у кого есть хоть капля рассудка, способен за час установить дома их водоочиститель.
– Вот так! – проговорил Алан грубовато-удовлетворенно и, повернувшись в кресле, посмотрел в окно, выходящее на улицу.
– Гляди-ка! – воскликнул он. – Еще одна партия детей! Сегодня город просто переполнен ими. Откуда они?
Через дорогу группа подростков и молодых людей чуть постарше, состоявшая в основном из мальчиков и юношей, с редкими вкраплениями девушек, остановилась, чтобы поглазеть на рабочего, борющегося с трейнитским лозунгом.
– Сегодня целая толпа выгружалась из автобуса на междугородном терминале, – кивнул Филип. – Человек тридцать, не меньше. Спросили у меня дорогу на Тауэрхилл.
– Похоже, эти намылились туда же, – пробормотал Алан. – Интересно, чего ради.
– Можешь пойти и спросить.
– Спасибо! Обойдусь, – усмехнулся Алан и, посмотрев на гору писем, спросил: – Слушай, а почему ты сам возишься с этой горой? Где девушка, которую мы для тебя наняли?
Филип вздохнул:
– Позвонила и извинилась. Горло болит. Едва говорила по телефону.
– О черт! Да! Напомни мне: первым делом устанавливаем фильтры в домах наших сотрудников. Посмотрим, удастся ли снизить заболеваемость. Начни благотворительность с собственного дома и все такое прочее.
Потом с любопытством во взоре Алан принялся перебирать письма.
– Из всей этой кучи – сколько реальных заказов? – спросил он.
– Мне кажется, десять к одному.
– Отлично! Высокий класс!
Дверь открылась, и вошла Дороти, с блокнотом и пачкой конвертов в одной руке и носовым платком в другой. Платком она вытирала нос.
– Еще заказы, – сказала она. – Сегодня с утра уже больше тридцати.
– Фантастика! – воскликнул Алан, забирая у нее конверты.
С улицы донесся густой рокот тяжелой техники. Дороти воскликнула:
– Что это?
Они с Аланом выглянули в окно. По улице, тормозя перед поворотом на Тауэрхилл, шла колонна тяжелых оливково-серых армейских грузовиков, каждый из которых тащил на прицепе нечто, откуда торчал курносый ствол. Впрочем, несмотря на свой пугающий вид, это были явно не пушки.
– Я видел это по ящику! – сказал Алан. – Это
