– Вовсе нет, я вам верю. Я всегда верил в существование привидений. В моей семье иначе и быть не могло. Но сам я никогда их не видел; мне хотелось бы поговорить об этом… Надо будет поговорить об этом с моей бабушкой. Когда мы были детьми, она наводила на нас страх, потому что все время толковала о потустороннем мире. Но, возможно, у нее найдутся кое-какие идеи относительно того, как вам избавиться от духа вашего отца.

– В самом деле? – с надеждой спросила Фрэнсин.

Он кивнул.

– Она всегда говорила, что призраки остаются в нашем мире, потому что у них есть на это какая-то причина, и, если убрать эту причину, они угомонятся. Так что нам необходимо выяснить, почему ваш отец остался здесь.

– Именно это я пытаюсь узнать. Но признаюсь – у меня не очень-то получается это сделать. Я думала, что, если мне удастся выяснить, где он нашел свой конец, я пойму, почему он решил остаться здесь; возможно, он сделал это из-за чего-то такого, что произошло, когда он умер. Я уверена, что это как-то связано с тем вечером, когда Бри и Монтгомери утонули. Джордж как-то замешан во всем, что произошло тогда, а теперь он проник в мой дом и становится все сильнее… – Она сглотнула и дотронулась до горла. Хорошо, что Мэдлин смогла замазать отметину; Фрэнсин не хотела, чтобы Констейбл узнал, как далеко зашло это дело.

– Вы думаете, ваши три пропавшие сестры живы?

Фрэнсин помолчала, потом покачала головой.

– Нет, я думаю, они погибли в тот же вечер, когда утонули Бри и Монти. Поэтому-то и перекопала сад – я была совершенно уверена, что они закопаны где-то там.

Констейбл отпил кофе, словно не решаясь высказать свое мнение откровенно.

– Должно быть, любовь Бри к вам была необычайно сильна, – заключил он наконец.

Фрэнсин нахмурила брови, поскольку видела, что Тодд старается подбирать слова с осторожностью.

– Ну конечно. Ведь она была моей сестрой.

– Это ничего не значит. На свете живет немало таких братьев и сестер, у которых нет друг с другом ничего общего. Узы, связывавшие вас и Бри, когда она была жива, должны были быть чрезвычайно крепкими, раз ее любовь к вам не угасла и после ее гибели. Я не могу представить себе большей преданности, чем когда человек решает остаться на земле после смерти, чтобы защищать тех, кого он любит.

Фрэнсин почувствовала, как к горлу ее подступили непрошеные слезы, и сглотнула, чтобы подавить их.

– Я никогда не думала об этом в таком ключе.

– И не должны были, – мягко ответил Констейбл. – Когда Бри погибла, вы были совсем маленькой, однако вы тоже любили ее очень сильно. И продолжаете любить до сих пор. – Он криво улыбнулся. – Я почти что завидую вам, завидую крепости этих уз. Думаю, сам я питаю столь глубокую любовь только к моим детям.

– А как же ваша жена? – удивилась Фрэнсин.

– Я очень ее любил и всегда буду любить. Но любовь между мужчиной и женщиной очень отличается от любви между родителями и их детьми или между братьями или сестрами.

Фрэнсин вздохнула. Впервые в жизни она почти что пожалела о том, что у нее самой нет таких крепких уз ни с кем из живых и после нее ничего не останется.

Почувствовав, что Констейбл все еще находится в нерешительности, Фрэнсин спросила:

– Что вы пытаетесь мне сказать?

Он отпил еще один глоток кофе и ответил:

– А вы когда-нибудь задавались вопросом о том, почему Бри осталась с вами?

Фрэнсин открыла было рот, но тут же закрыла его. Разумеется, до того, как узнала, что они сестры, она всегда задавалась вопросом о том, откуда взялась Бри, но потом…

– Нет, – медленно проговорила она. – Я полагала, что это оттого, что ее смерть была тяжелой…

– Возможно, к этому утоплению была как-то причастна она сама. – Констейбл произнес это осторожно, будто опасался ее реакции на критику в адрес ее призрачной сестры.

Но Фрэнсин только посмотрела на него, нахмурив брови.

– И, возможно, ваша мать знала, что сделала Бри, – продолжил он. – Быть может, она никогда и не говорила о том утоплении потому, что хотела защитить вашу память о Бри.

Фрэнсин нахмурилась еще больше, затем ее лицо разгладилось, и на нем отразилась печаль.

– Она была всего лишь маленькой девочкой. Если она и стала причиной гибели Монти, то это могло быть только несчастным случаем. И она ведь утонула тоже! К тому же вместе с ними в колодце находилась и я. Я… – Она отрицательно покачала головой, чувствуя, что к глазам ее подступили слезы.

– Вы действительно ничего не помните о том вечере, кроме того, что находились в колодце?

Фрэнсин начала было кивать, затем покачала головой.

– Я помню, как они ссорились, – прошептала она.

– Кто?

– Мои родители… Они находились в главной гостиной. И ссорились…

– Это было в тот вечер, когда Бри и Монтгомери утонули? – уточнил Констейбл.

– Я точно не знаю. Возможно, что и так, но не исключено, что речь идет о какой-то более ранней их ссоре. Думаю, они цапались часто, но я все время вспоминаю именно этот случай.

– Возможно, это из-за того, что вы тогда увидели. – Констейбл перегнулся через стол и пристально посмотрел на Фрэнсин. – В тот вечер там мог находиться кто-то третий. Быть может, ваш отец убил этого человека, а затем сбежал вместе с вашими сестрами в попытке их защитить.

– Куда вы клоните?

– Сам не знаю. Просто мне пришло в голову, что все считают вашего отца злодеем, хотя в данном случае может быть наоборот. Может, он убил человека, который и утопил ваших брата и сестру.

– Это лишено всякого смысла. Я знаю из надежных источников, что он ненавидел нас, своих дочерей, и он был агрессивен.

– Я этого не отрицаю и не оправдываю его поведение. Просто предполагаю, что конкретно в тот вечер он попытался защитить вас, как и полагается отцу… И, возможно, вы видели, кто убил вашего брата и Бри, и ваше сознание пытается оградить вас от того ужаса, свидетельницей которого вы оказались.

26 июля 1969 года

– Быстрее! – закричала Бри, проведя Агнес, Розину и Виолу вверх по лестнице и заведя их в ванную. – Агнес, стой у окна и карауль. А вы, Ви и Рози, скорее лезьте в ванну! – скомандовала она, уже снимая с Розины платье.

– Перестань командовать! – огрызнулась Агнес, но сделала так, как велела Бри, и начала караулить, стоя у окна ванной и нервно посасывая