Ржавая крыша старого ангара с грохотом обвалилась, подняв тучи пыли. Солнечные лучи скользнули по выкрашенной защитной краской броне. Шерман проснулся, чихнул и попробовал покрутить башней. Всегда первым делом крутишь башней, когда ты – самый обыкновенный средний танк. И, как и любая машина, Шерман знал свою работу, как только сошел с конвейера.

«Мне нужно на войну» - подумал он – «Я ведь танк и мое дело – сражаться! Может быть, где-то идет наступление и меня очень сильно не хватает?»

Шерман представил, как под треск пулеметов бегут солдаты, но ряды колючей проволоки преграждают им путь. И нет надежды на помощь. Где танкисты? Нельзя же ехать без них!

Но в ангаре никого не было. И когда очень долго стоишь среди ржавых железок, приходится действовать самому. Шерман зарычал мотором, сбил ворота и покатил по разбитому асфальту среди заброшенных казарм и складов. Он не удивился разрухе: во время войны так и должно быть. Главное – уничтожить грозного и опасного Врага. А все остальное не имеет значения.

Где-то вдали гудели моторы. «Наверное, машины едут на войну!» - подумал Шерман и быстро, как мог, пошлепал гусеницами на шум.

Но когда танк проломился сквозь лесопосадку, он встал, удивленно разглядывая зеленые кроны деревьев, многоэтажные дома и разноцветные автомобили, мчащиеся по ухоженным улицам. Зачем так покрасили машины? Они слишком заметные! Их легко уничтожат! Наверное, это тыловой город.

- Ой, трактор! – услышал Шерман чей-то высокий голос. – Что ты здесь делаешь? Твое место на стройке!

Маленькая лупоглазая машина остановилась возле здания с вывеской «Магазин» и удивленно таращилась на танк.

- Я не трактор. Я – танк Шерман. А как ваше имя?

- Матиз, - представился «лупоглазик». – По-моему, ты самый настоящий трактор. У тебя гусеницы вместо колес!

- Нет, я танк! – заупрямился Шерман. Он привык отстаивать свое мнение. – Мне нужно на войну! Где она?

Матиз ненадолго задумался.

- Кажется, бульдозер, господин Коматсу говорил, будто стройка – самая настоящая война.

Шерман удивился, как стройка может быть войной, но не подал вида. Он был очень воспитанным танком.

- Вы не расскажете, как туда проехать?

- Я даже покажу. Нам по пути.

***

Шерман покатил, не поспевая за Матизом. Тому приходилось постоянно ждать.

- Какой ты медлительный, - укорял Матиз. – Настоящий трактор. Ничем не лучше тех, со стройки.

Наконец, Шерман увидел стройку. Изрытая гусеницами земля, котлованы и пустые, без стекол, окна недостроенных домов напомнили ему полигон, на котором когда-то испытывали его предков. От волнения у Шермана даже заскрежетала коробка передач.

- Господин Коматсу! – закричал Матиз. – Я вам помощника привел!

Ярко-желтый бульдозер развернулся на месте:

- Как интересно, - прорычал он. – Ножа нет, ковша тоже. А что у тебя вообще есть, приятель?

- Длинноствольная пушка, - с гордостью сказал Шерман. – С дульным тормозом.

- Мне это ни о чем не говорит. А что ты умеешь делать?

- Могу стрелять. Давить машины. Крушить дома.

Господин Коматсу оживился:

- Видишь старый деревянный дом? На этом месте мы построим новый. Уничтожь его.

Шерман повернул башню и… как он зарядил пушку без танкистов? Он и сам не знал, как. Только щелкнул затвор, и орудие выплюнуло фугасный снаряд. Дом разлетелся в щепки. Кусок бревна едва не угодил прямо в господина Коматсу.

- Не пойдет, - пробасил бульдозер. – Так ты всех покалечишь. Ты что, техники безопасности не знаешь?

- Нет… - вздохнул Шерман. – Я же танк.

- Нам такой работник не нужен, - господин Коматсу отвернулся и занялся своей работой.

- Ой! – подал голос Матиз. – И зачем я сюда поехал? Я застрял!

Его колеса угодили в яму с грязью и теперь бесполезно крутились. Брызги летели далеко во все стороны.

- Сейчас помогу! – Шерман легонько, как ему казалось, подтолкнул приятеля. Захрустел металл, посыпались осколки стекла.

- Ой-ой-ой! Больно! – закричал Матиз и кое-как выполз из ямы. – Ты мне багажник помял! Да как сильно, меня только в мастерской исправят! До свидания, а вернее, прощай! Нам с тобой не по пути, увалень!

Матиз выбрался на шоссе и помчался на ремонт. Наверное, ему не стоило обзывать танк. Шерман смотрел через прицел и отчетливо видел разбитый фонарь и вмятины на окрашенном яркой краской кузове. Острие прицельной марки легло на маленькую машину, защелкал дальномер. Сейчас снаряд превратит беззащитный автомобиль в груду обломков…

Но Шерман так и не выстрелил. Ведь на Матизе нет белых крестов – отметок Врага. А обижать мирную технику нельзя. За это могут отправить на переплавку.

Шерман остановился в раздумьях. Он не знал, что делать дальше. Наверное, лучше было бы переночевать на стройке, но господин Коматсу настойчиво попросил не мешать работать. И Шерман отправился в город.

Наступил вечер. Среди мирной жизни – огней, сияющей рекламы и лучей автомобильных фар танк чувствовал себя солдатом, который пришел на модную вечеринку.

- Фу, невежа! – услышал он чей-то голосок. – Не видишь красный свет? Или тебя не учили, что надо ехать только на зеленый?

- Танк плохо видит. Но это уже не его проблемы… - пошутил Шерман.

- Нахал! - ответила желтая легковушка и скрылась за поворотом.

Шерман проехал по улице к большой площади и увидел вывеску «Слава отважным солдатам! Товары для настоящих мужчин! Устрой свою войну!»

От радости Шерман едва не закрутился вокруг гусеницы! Вот это мысль! Но с кем воевать? Кто Враг? Нельзя же крушить все подряд. А вдруг это свой город? Надо выяснить, прежде чем переводить снаряды!

Улицы опустели. Наверное, все машины разъехались по гаражам. Шерман выбрался на дорогу среди одноэтажных домиков, заехал в какой-то переулок, как вдруг прямо в смотровые приборы ему полыхнули мощные фары.

- Танк? – сказал хриплый голос. – Я даже не буду спрашивать, откуда ты взялся. Но задам вопрос: что ты здесь делаешь?

- Мне нужно на войну, - сказал Шерман, смело глядя прямо в лицо Тягачу с прицепом-платформой. – А я думал, здесь давно забыли о танках.

- У нынешних автомобилей короткий век, - вздохнул Тягач. – Иные не живут и трех лет – откуда ж им что-то знать, кроме своей работы? Да, было время, когда машину берегли, передавали от отца к сыну… ну да что зря болтать? А война… война закончилась много лет назад.