Не знаю, кто проектировал эту конюшню, но странная она была. Немаленькое здание врезалось в парковое ограждение и играло, с одной стороны роль ограды парка, и в то же время из конюшни на первом этаже вполне спокойно можно было пройти как на замковый двор, так и в парк через маленькую дверцу. Ерунда какая-то! Но нам было на руку!

А сейчас я метнулся в угловую комнату Лийсы, из которой удобнее всего было рассмотреть псарню. По деревенской привычке мы не запирали комнат, потому я спокойно зашёл – ничего, Лийса понятливая, а я ей объясню.

Ух ты, у Лийсы два окна. Одно окно, как и наше, смотрело на парк. Другое, торцевое, как раз на псарню. Сбоку от окна был сделан декоративный выступ. Не знаю, как в плане красоты, а мне удобно. Даже если высунусь из окна, меня не видно с замковой площади, зато вся задняя часть псарни, как на ладони.

Так, посмотрим…

Псарня – такой же пристрой, как и кухня со столовой. Чушь какая! Зачем огромное здание замка со всех сторон загромождать пристройками, как деревенскую избу у нерадивого хозяина, не умеющего толком спланировать помещения при строительстве.

Неужто, в таком огромном здании не нашлось помещений для различных служб, а, особенно, для кухни и столовой? Тьфу, о чём я думаю? Не до этого сейчас.

Стена, обращённая к конюшне, глухая. А задняя? Ну-ка, что там? Вроде у самой стены замка что-то непонятное виднеется. Всё заросло бурьяном, и толком было не рассмотреть.

Вообще-то неплохо! Никто там не ходит, не лазает. И даже если нет никакой дверцы или окошка, то поддену доску, никто и не заметит.

А как туда попасть? От здания замка к конюшне тянулась глухая каменная стена паркового ограждения и упиралась в угол. Неудобно. Забраться-то, в конце концов, на стену заберусь, а дальше как? Ограждение-то с замкового двора хорошо просматривается. Движение всяко кто-никто углядит!

Ага! Как раз там, где плоскости стен замка и ограды смыкались, тянулось что-то вьющееся, и отсюда смотрелось тонким, но думаю, достаточно прочным, потому что было задревесневевшим. Попробую-ка я со стороны парка подлезть. Но сначала…

Бросился к своей комнате, быстро снял форму и развесил её так, как обычно это делал. Под одеяло напихал всяких вещей, своих и Сувора, придал форму спящего человека. Чуть не забыл – сбросил сапоги возле кровати. Носки тоже бросил. На всякий случай! Накинул домашнюю рубаху и портки.

На улице, конечно, прохладно. Но азарт предвкушения грел. Решил, что босиком даже сподручнее будет. Дома пацанами почти до снега босые бегали.

Через окно выбрался в парк, огляделся – никого. Вспомнился первый день и знакомство с Алеской – давно его не встречал. После того первого дня только раза два или три мельком видел. Вдоль ограды теснился кустарник. На иных ветках топорщились колючки. Бр-р!

На углу возле стены замка тянулось тонкое дерево. Тонкое, такое меня не удержит, согнётся или сломается. А вот то, вьющееся – лиана декоративного винограда, умница, обвила макушку и ветки нужного мне дерева и дальше по декоративной решётке заплелась. Стена со стороны парка в выбоинах, в которые удобно упираться ногами, так что и дерево только в качестве поддержки пригодилось. Мягко спрыгнул в бурьян позади псарни.

Хорошо получилось, за зданием псарни мои манёвры никому не были видны. Странно, и почему мы тех псов никогда не видели?

Осторожно пробрался к задней стене пристроя. Что тут? Так, продух – совсем узкое оконце. Такие, бывает, в сараях делают, где скотину держат без выгула. Свиней там, кур иногда. Это что же, собак не выгуливают? Обалдело помотал башкой. А ведь всё так и есть. Вон, дух какой крепкий. Так ведь и сбеситься можно!

Оконце было забрано толстой деревянной решёткой. Такая крепким собачьим зубам не помеха, потому что деревянная, но для зверей окно высоко было расположено.

Я подтянулся, рванул решётку. Крепкая, но не железная, та постепенно поддалась. Протискиваясь головой вперёд, раздирая рубаху и штаны, чуть не застрял, но кое-как пролез. Эх, одежду снять надо было. Плечи и руки расцарапал в кровь, и рубаха теперь вся в прорехах. Ладно, на одежду плевать, а чтобы залечить царапины царапины, позже перекинусь.

Попал я, видимо, в какую-то кладовку – вдоль стен были навалены жерди, тачка стоаяла, да кой какой инструмент кучкой лежал. А вон и дверца. Приоткрыл…

Хм, а за дверцей обнаружилась большая огороженная площадка, по которой носилась небольшая стая собак. Стая-то небольшая, голов шесть будет. А вот собаки оказались непривычного вида. Чёрные, лохматые, с чуть приплюснутой мордой и висящими брылями, а высотой в холке, наверно, мне до пояса достанут.

Точно ли собаки? С волколаками мне не справиться – они оборотней не слушаются. Собаки! Страшные, огромные, но собаки.

Ступил на площадку, ко мне сразу же с рычанием подлетел самый крупный пёс. Ну, давай, пообщаемся. Уставился вожаку в глаза и выпустил своего зверя, пусть прочувствует, даже скалиться пока не буду. Умный пёс сразу понял, кто перед ним, тут же припал к полу, завертел хвостом. И если остальные псы поначалу озадачились поведением вожака, то и до них быстро дошло, кто перед ними.

Собак от остальной части помещения отделяла крепкая железная решётка от пола до потолка, запертая на мощный засов. Только я-то – не пёс, через решётку подсунул руку, поддел и отодвинул задвижку.

Находящиеся за решёткой люди меня пока не замечали. Не до того им… Связанные руки Намила были подтянуты верёвкой к потолочной балке, а ноги, хоть и свободные, но упирались в пол только кончиками пальцев. Видно было, что избивали его так, что даже одежда в лоскуты. А Байкус-Палач как раз подтягивал и закреплял другой конец верёвки на блоке с ручкой возле стены и на шум у собак не обращал внимания – привык.

Только когда большой нос и горячее дыхание обожгли ему спину, удивился и дёрнулся. Сразу и не сообразил, что происходит – почему собаки вокруг свободно вьются – видимо, решил, что решётку забыл запереть. Но и псы с Палачом хорошо были знакомы, лезли под руку, ластились.

Палач же, увидев меня, ничуть не удивился и осклабился в улыбочке:

– А вот и щенок оборотней явился. Решил к дружку присоединиться? Вот господа-то обрадуются, забава совсем весёлая намечается.

Ещё недавно я шутил и смеялся с этим человеком. А сейчас передо мной стоял… Человек ли он? Разве такие бывают?

А Байкус чувствовал себя хозяином положения. Причмокнул, сюсюкая с псами:

– Мои голодные собачки, сегодня вам много вкусного дадут, – и уже приказал мне по-деловом: – Иди-ка сюда, привязать тебя надо. Конечно, отсюда не убежишь, но господам мешаться будешь.

Я был поражён его деловитостью и уверенностью, что мне некуда деваться, до такой степени, что замер, вытаращившись в изумлении. В себя меня привёл хриплый голос Намила:

– Лагор, спаси Вилу. Беги!

Одной ногой Намил ухитрился пнуть Байкуса. Тычок получился слабый, но Палача разозлил. Тот схватился за кнут, но сначала скомандовал псам, указывая на меня: