class="p1">Всю ночь ворочаюсь без сна, а на рассвете пишу № 5, что не приеду, как было запланировано, и, более того, думаю, что нам больше не стоит встречаться. Надеюсь, что с этим гора свалится с моих плеч и мне удастся немного поспать, но он тут же отвечает, извиняясь за свой грубый тон накануне вечером, и настаивает, чтобы я приехала, как и планировалось: он с нетерпением ждал этого всю неделю. Я снова отказываюсь, напоминая ему, что предупреждала: дам лишь одну попытку эксклюзивным отношениям, это не для меня, сейчас много нерешенного с Майклом и детьми, чтобы еще пытаться соответствовать чьи-то ожиданиям.

Звонит телефон, но я не отвечаю, и он снова пишет: «Пожалуйста, приезжай. Я хочу тебя видеть. Если тебе хочется встречаться с другими мужчинами, мы что-нибудь придумаем. Дай мне шанс. Пожалуйста. Я запланировал для тебя что-то особенное».

Я в замешательстве: от него, от метаний между агрессией и теплотой. Припоминаю наши некоторые разговоры о его бывшей жене, о том, как грубо и недоброжелательно он отзывался о ней, но с какой любовью общался по телефону со своей дочерью. Интересно, если Майкл говорит обо мне, делает ли он это с уважением к тому факту, что я мать его детей, или его разочарование во мне настолько велико, что на первое место выходит гнев, а потом — признание любви, когда-то существовавшей между нами. Снова отказываюсь от приглашения № 5, но он не унимается.

«Пожалуйста. Ты мне так нравишься, Лора. Ты первая женщина, которой я доверился за долгое время. Просто приезжай на день, и мы все уладим», — пишет он.

Я сдаюсь. Не знаю, сострадание ли это или мое самолюбие, но его аргументация срабатывает, заставляет меня почувствовать себя особенной для него.

Когда прихожу к нему, он растерянно смотрит на меня и раскидывает руки в широком объятии. Я позволяю ему это сделать, и он шепчет мне на ухо извинения, а затем ведет к дивану, когда говорю, что устала. Он ложится рядом и обвивается вокруг меня. Я сама не своя, понимая, что мне не стоит здесь быть, и расстраиваюсь из-за того, что позволила так легко себя уговорить — и не в первый раз. Через несколько минут он поднимается и осторожно подтыкает мне одеяло. Слышу, как он передвигается по маленькой кухне, готовя себе завтрак, и погружаюсь в сон. Просыпаюсь и смотрю на время — прошло два часа. Он сидит за столом с ноутбуком и улыбается мне, когда видит, что я встаю, и предлагает вместе сходить в фитнес-клуб, пока еще не слишком поздно.

— Хорошо, — тихо соглашаюсь. — Только дай мне что-нибудь перекусить — яблоко или банан.

Проверяю свой телефон, пока он ищет в кухне фрукты. Длинное сообщение от Алана: «Доброе утро, Лора, как нам обоим известно из книг и фильмов, такси в Нью-Йорке либо приезжают слишком поздно, либо слишком рано. Прошлой ночью я испытал на себе второе — быстрое прощание вместо долгого приветствия. Мне бы хотелось увидеть тебя снова, если ты заинтересована, если нет, се ля ви, не нужно никаких объяснений или оправданий».

№ 5 возвращается из кухни, гордо держа в руках яблоко сорта «ред делишес», которое он, кажется, с удивлением откопал в холодильнике. Указывая на мой телефон, интересуется, все ли в порядке. Мне становится неловко. Он следит за каждым моим движением, и я прекрасно понимаю, что вижу его в последний раз. Мне не следовало приходить, и сейчас я чувствую себя так, словно разыгрываю его.

— Да, все в порядке. Мне всего лишь нужна разделочная доска.

Когда он возвращается на кухню, пишу Алану: «Да, насчет “слишком рано” — чистая правда. Буду рада увидеть тебя снова».

— У меня нет разделочной доски, — отвечает № 5, снова вернувшись.

— Должна быть. На чем же ты режешь?

— Не знаю. Наверное, я не готовлю ничего, что требует резки.

Те несколько раз, когда заглядывала к нему в холодильник, я замечала стопки пластиковых контейнеров, остатки еды, которые он брал с ужинов по понедельникам в пожарной части. Его неспособность наполнить свой холодильник, сделать кухню непохожей на столовую наполняют меня невыносимо грустным и одиноким чувством. Или, может быть, я слишком много времени провожу со своими многочисленными разделочными досками и мне нужно немного поубавить пыл.

Яблоко для меня он нарезает на тарелке. Покорно сижу за столом и ем толстые ломтики, которые он тоже таскает у меня из-под руки. Мы не разговариваем, просто смотрим друг на друга и жуем, а доев, поднимаемся и выходим.

Фитнес-клуб находится в огромном здании, вокруг — сплошные магазины, и мы регистрируемся на входе. У № 5 есть бесплатный гостевой абонемент, который требует от меня заполнения форм, подписания отказов от претензий и предоставления электронной почты, чтобы я потом вечно получала письма, от которых мне не удастся отписаться, и я останусь с этим воспоминанием о проведенном здесь дне навсегда. Мы решаем сначала позаниматься, и я направляюсь к эллиптическому тренажеру, а он — к силовому. Каждые десять минут он проверяет меня, как будто я могу сбежать, и наконец предлагает пойти с ним на силовую тренировку. Закончив, мы отправляемся в раздевалку, чтобы переодеться для джакузи. Мы подставляем спины под струи, лица краснеют от жары, а мои волосы от влажности завиваются еще сильнее.

— Извини, что я недавно так с тобой разговаривал. Я хотел бы все объяснить.

— Хорошо, слушаю, — говорю, и он объясняет причину своего недоверия к другим людям, которое, как он знает, хотя и несправедливо по отношению ко мне, но все равно глубоко укоренилось. Стараюсь быть понимающей и доброй, но больше не заинтересована хоть в каких-либо отношениях с ним, поэтому не настаиваю на теме и не допытываюсь, как могла бы с кем-то другим. К тому времени, когда мы одеваемся и заказываем салаты на обед в кафе, он сообщает, что забыл свой бумажник и мне придется заплатить. Я уже отсчитываю минуты до нашего прощания.

* * *

К утру понедельника от хорошего поведения № 5 не остается и следа. Его звонок застает меня по пути домой после пилатеса, и в нем — оттенок ярости, как будто мы не достигли определенного перемирия менее чем сутки назад.

— И когда же ты собиралась мне сообщить, что начала встречаться с другими мужчинами? — спрашивает он. — Я знаю, что ты была на свидании в выходные. Просто скажи, как его зовут.

— Ну все, с меня хватит. Я сдаюсь. Не собираюсь тебя больше видеть и оправдываться перед тобой, — говорю.

Он настаивает, чтобы я назвала ему имя моего ухажера.

— Нет, — повторяю, — и