– Что ты делаешь? – Прикрыв уши руками, спросил он.

– Ты же был в финской сауне. – Она приоткрыла один глаз и вытянула длинные ноги.

– Это совсем не то.

– Совсем не то, – согласилась Алиса и, снова закрыв глаза, чуть запрокинула голову.

Не прошло и нескольких минут, как лицо её разрумянилось, а по щекам, шее и груди потекли капельки влаги. Стефан тоже взмок. Русская баня… Если поначалу парная вызывала у него серьёзные сомнения, то теперь происходящее начинало ему даже нравится. В особенности это касалось сидящей рядом Алисы – такой разгорячённой, с капельками воды на лбу… Он потер руками лицо, вытирая пот, и посмотрел на неё как раз в тот момент, когда она, снова встав, надела на голову шапку. Напялив вторую на него, она забралась на полог, легла на живот и, убрав прилипшие ко лбу волосы, попросила:

– Можешь побить меня веником?

– Что сделать? – не понял Стефан, и Алиса пальцем указала на стоявший рядом с баком таз, где лежали связанные между собой березовые ветки.

– Веником побей.

Поначалу он решил, что она пошутила, но Алиса, похоже, говорила серьезно. Видя его замешательство, она вскинула брови и качнула головой. Стефан посмотрел на неё, на веник и всё с тем же сомнением встал с лавочки.

– Ладно.

Он подошёл к тазу и достал веник из горячей воды. Стряхнул его и приблизился к полку, затем едва ощутимо коснулся мокрыми веточками её гладких округлых ягодиц.

– Стефан, сильнее. – Алиса сложила руки перед собой и спрятала в них лицо.

Он снова ударил.

– Сильнее! – потребовала она и тут же ощутила довольно сильный шлепок по заду.

– Прости, больно?

– Нет, – усмехнулась она. – Как раз то, что нужно.

Стефан шлёпнул её ещё раз, чуть повыше, потом пониже. И без того густой аромат берёзы, царивший в парной, усилился, капельки воды сбегали по телам одна за другой. Алиса не так уж сильно любила париться, – это было скорее по части её родителей. Отец сразу же, не успели они приступить к закладке фундамента под дом, заявил, что собственный дом без собственной большой, добротной бани – и не дом вовсе, а так… место жительства. Алиса не спорила. Собственная баня? Почему бы и нет, тем более, что отец её вообще крайне редко говорил о чём-то с таким энтузиазмом и воодушевлением. Сама она больше любила понежится в ванной с ароматной солью или пеной, но изредка, приезжая в гости к родителям, не отказывала себе в удовольствии расслабиться и как следует погреть косточки. В этот же раз ко всему прочему ей представилась возможность понаблюдать за Стефаном, а этого она пропустить не могла и решила, что говорится, отвести душу. Полог, пар, берёзовый веничек… После пережитого ею ночью это было, в общем-то, совсем не лишним.

Стефан же в этот самый момент изо всех сил пытался понять, что же всё-таки такое – эта русская баня, и за что её так любят. Влажная бархатистая кожа Алисы покраснела, и он готов был целовать каждый миллиметр её нещадно избитого берёзовыми ветками тела. Но Алисе было все мало. Она совершенно искренне наслаждалась этим странным процессом и, стоило ему прерваться, начинала протестующее постанывать, поднимая тем самым градус его возбуждения до критической отметки. Несколько минут спустя она наконец остановила его, сползла на пол и на нетвёрдых ногах вышла в моечную. Стефан, возбуждённый и какой-то пьяный от пара, витающих вокруг запахов и вида её обнажённого тела, бросил веник в таз и пошел следом.

– Ты спрашивал, что такое «прилип как банный лист», – умывшись холодной водой, Алиса повернулась к нему пятой точкой и указала пальцем на украшающий её левую ягодицу березовый листик. – Вот. Это значит, что ты слишком назойливый и навязчивый. Хрен отделаешься.

Молча, устремив взгляд на лист, он подошёл к ней и попытался отлепить его, но получилось это далеко не с первого раза. На губах наблюдающей за ним Алисы играла едва заметная ухмылка. Стефан тоже усмехнулся. Кажется, он постепенно начинает открывать тонкости русской души. Поговорки, баня… Когда прилипчивый лист всё же поддался, Алиса взяла верхний из трёх тазов, открыла кран и, налив воды, подозвала Стефана.

– Облей меня водой, – попросила она.

Стефан приблизился и, потрогав воду, сказал:

– Она же очень холодная.

– Именно, давай! – скомандовала она, повернулась к нему спиной и, сжавшись, зажмурилась.

В следующее мгновение её разгорячённое тело обдало ледяным потоком. Громко взвизгнув, Алиса распахнула глаза и тут же почувствовала, как кожу её покалывают тысячи маленьких иголочек, а на смену скопившейся усталости приходит лёгкость и расслабленность. Выдохнув, она потянулась и с улыбкой обратилась к Стефану:

– Ну что, попарить тебя? – С волос её капала вода, и она пригладила их, убирая прилипшую к щеке темную прядку.

– Пожалуй, пока что я откажусь, – выдохнул он, в бессилии опуская взгляд к её торчащим соскам.

– Слабак.

Она шагнула к нему, и тела их соприкоснулись. Она прохладная, он – жаркий. Заглядывая ему в глаза, Алиса облизнула губы и тут же ощутила прикосновение его ладоней к своей груди. Не сдерживая рвущееся наружу дикое, почти бесконтрольное желание, она прижалась к нему, раскрывая себя перед ним, позволяя ему касаться не только её нагого тела, но и самых потаённых уголков души. Он целовал её почти так же жадно, как и там, в родительском доме, но как-то по-другому. Чуть более порывисто и нетерпеливо, но в то же время настолько глубоко, что она буквально растворялась в собственных ощущениях, таяла в его руках. Пальцы, ладони… Он, придерживая её голову, гладил грудь и живот, и всё целовал, целовал, целовал…

Кожа Алисы снова горела, но виной тому уже была отнюдь не наполненная ароматным паром парная и размоченные в горячей воде берёзовые веточки. Жар зарождался в ней самой и стремительно, сметая все преграды и предрассудки, охватывал её. Кожа Стефана была горячей и влажной, чуть солоноватой на вкус, и этот привкус соли, это тепло просто дурманило её. Ею овладела какая-то ненормальная, абсолютно инстинктивная потребность быть с ним, быть его, быть для него. Ей хотелось быть абсолютно понятной, женщиной, лишённой истории, свободной от реалий современной жизни. Женщиной из далёкого прошлого, того прошлого, где он, точно такой же свободный мужчина, мог бы взять её за руку и, усадив возле огня в каменной пещере, смотреть ей в глаза. Просто он и она. Просто сильный мужчина и женщина, всецело принадлежащая ему…

Алиса погладила Стефана по животу и почувствовала, как окаменели под пальцами его мышцы. Она явственно ощущала силу его желания, видела его глаза – потемневшие, глубокого серого цвета с непроглядной теменью зрачков. Рядом с ним она самой себе казалось хрупкой, слабой и сильной одновременно. Она дотрагивалась до него, и он откликался на её прикосновения, она прикасалась губами к его груди, к его маленьким плоским соскам и слышала, как учащается его пульс. Стоило ей провести ладонью по его животу, по дорожке темных волос и коснуться того большого, твёрдого, что так откровенно упиралось в неё, как с губ его слетел судорожный выдох.