народа неудобно, потому что берег очень крут. Иордан река ширины саженей пятьдесят, но только весьма быстрая, и от быстроты мутная и глубокая в ярах. На том месте, где купаются, сажени на две можно ходить от берега. А где на прочих местах купались, тамо держались за ветви древ; овыи и переплывали, но с великим трудом, ибо очень велика струя, и заплескивает. По обеим сторонам растет лес прекрасный и трава великая. Иордан течет из Тивериадского моря, а впадает в Мертвое море. Искупавшись еще в Иордане, пошли обратно в Иерихон, каждый по своей воле. Когда возвращались от Иордана, и прошли один час, то недалеко, в левой руке, видны были развалины монастыря св, Герасима; еще до половины стены стоят, а в правой руке, на берегу Иордана, видны развалины монастыря св, Иоанна Предтечи, Крестителя Господня.

96. Пришедши в Иерихон, пообедали — кто что имел; овые купили. Недалеко от Иерихона, к западу, стоит гора Сорокодневная, на которой Господь постился сорок дней и сорок нощей. Близу ея были монастыри, и доднесь видны развалины их; в горе же множество пещер и монашеских келий, с малыми церквами, и доныне видно стенное иконное писание; но ныне до конца место запустело: в некоторых келиях живут полудикие арабы. Двое русских вошли на верх горы; но егда стали спускаться с горы, то на одного арабы напали, и убили бы, ежели другой скоро не увидал, и не закричал. Арабы подумали, что много русских, бросили его, и сами убежали. Переночевавши в Иерихоне третью ночь, в среду поутру с полунощи поднялись, и пошли в путь при огнях и при музыке и при ружейных выстрелах; но только нощию по горам и по камням идти весьма трудно от множества народа: дорога узкая, только проехать одному коню верховому, а народу много тысящ, и потому шли не по дороге, а прямо по камням, на полверсты ширины и версты на три длины; вокруг же нас скакали арабы, на своих легких конях, и отбивали разбойников. Хотя шли мы нощию, но от множества огня и фонарей идти было светло, и шли мы по пустыне, подобно Израилю, Моисеем водимому.

97. В среду, в половине дня, стали подходить к Иерусалиму. Иерусалимские же жители, оставшиеся дома, христиане, турки и евреи, мужи и жены, вышли нас встречать от Иерусалима до самой Вифании. По обеим сторонам дороги стоял и сидел народ. Христиане поздравляли нас с обмытием грехов в Иордане и с чистыми телом и душею. И был во всем Иерусалиме как великий праздник. Да и воистину был праздник: было самое великое стечение народа из всех стран и из всея Палестины. Наступали для христиан самые великие праздники и торжества. Приближалось время радости и скорби. Радовались о том — что наступают великие праздники и торжества, получим новую благодать небеснаго света, и будем праздновать пресветлый праздник, св. Пасху, в св. граде Иерусалиме. Скорбели сердцем о том — что приходит время всем друг с другом разлучаться. Жили полгода, со всеми познакомились. А наипаче страшили нас те горькие минуты, когда надобно будет расставаться нам с св. градом Иерусалимом, разлучаться со святым и живоносным Христовым гробом и с прочими святыми местами. Пришедши на квартиры, пообедали, отдохнули, и потом пошли ночевать во храм ко гробу Божию. Утреня в четверток была торжественная; ранняя Литургия была на Божием гробе; служил один Архиерей собором; на Литургии много было причастников.

98. Поздняя Литургия была в Патриархии; служил сам Патриарх. Умовение ног было на площадке, против святых врат храма Гроба Божия. Сделан был амвон на три ступени; кругом — перилы, по углам — колонны, на колоннах — великие свечи. Амвон устлан был коврами. На средине стоял стул позлащенный; по сторонам стояло 12 стульев; на стене к востоку поставлены были иконы, и пред ними горели свечи; к той же стене сделана была кафедра для чтения Евангелия. Пришло сто человек воинства, и стали кругом кафедры. На площадке, на Авраамиевом монастыре, на Гефсиманском подворье, на Патриаршем монастыре и на храме Христова Гроба стояло множество народа. Мы стояли на храме Христова Гроба. Смотрим: из Патриаршего монастыря идет Патриарх во всем облачении, с двенадцатью священниками, сопровождаемый Архиереями. Впереди его шли двенадцать мальчиков в иподиаконском облачении, с подсвечниками и со свечами, потом певчие, потом диаконы с кадилами; за ними шли священники, потом седмь диаконов с кириями; за ними шел Патриарх, и обеими руками благословлял народ; за ним шли Архиереи в рясах. Взошедши на амвон, Патриарх сел на своем месте, и прочим священникам приказал сесть по чину. Архиереи стояли внизу и смотрели. Началась по обычаю тайная вечеря и чтение Евангелий: читал один архимандрит на кафедре. Всем священникам были наречены имена Апостольския, и даны были выписки — кому что говорить с Патриархом. И была по чину вся тайная вечеря. И какие были выразительные разговоры! Кто понимал язык, те все слезно плакали; и я немного понимал, и не мог удержаться от слез. Прежде по уставу совершилось умовение ног: омывал ноги священникам и целовал их сам Патриарх. Потом и прочая часть вечери. Читалось первое страстное Евангелие. Когда начали читать: «Бе же един от ученик Его возлежи на лоне Иисусове, его же любляше Иисус: поману же сему Симон Петр вопросити, кто бы был, о немже глаголеть? Напад же той на перси Иисусовы» (Ин.13:23,24,25): тогда принял один священник под именем Иоанна на перси Патриарху, — и глагола Ему: «Господи, кто есть?» Патриарх ему ответил: «Той есть, ему же Аз омочив хлеб подам. И омочь хлеб, даде Иуде Симонову Искариотскому». (26). И прочее все, что говорил Господь Апостолам, и что Апостолы говорили Господу и спрашивали Его, о том священники, вставая и подходя к Патриарху, с ним говорили, и спрашивали его по Евангелию, и Патриарх им отвечал — как написано в Евангелии. По вечери сошел Патриарх с тремя священниками с амвона долой: священники сели, и наклонили главы, якобы спали. А Патриарх отшел от них, и пал на колени, и молился со слезами, и трижды вставал и подходил к священникам и возбуждал их, якобы спящих; они же сидели, и главы наклонили. Потом были ектении и отпуск. Продолжалась сия церемония, тайная вечеря, более двух часов. Вся тайная вечеря была в настоящем виде.

Пред вечером во всех монастырях было освящение елея, и всех поклонников соборовали маслом, — везде сами Архиереи. В тот вечер храм Гроба Божия не