бы сделать обоснованный выбор, отделить хорошие идеи от плохих, тонко перестроить любую зарождающуюся идею, чтобы она заработала. В результате социальные изменения, происходящие в результате кризисов, не всегда бывают позитивными. Великую депрессию часто обвиняют в приходе к власти Гитлера, деиндустриализацию в США - в приходе к власти Трампа. Те, кто хотел бы видеть процветание нашей демократии, беспокоятся, что нация может избрать демагога хуже Трампа, если экономическая ситуация в стране продолжится - глубокое неравенство, сопровождаемое смертями от отчаяния. Политический подъем неолиберализма, по крайней мере в США и Великобритании, можно отнести к периодам стресса, например, к стагфляции, предшествовавшей избранию Рональда Рейгана, и ранним проявлениям деиндустриализации.

Конечно, иногда кризисы становятся моментом для использования возможностей для позитивных социальных изменений. Великая депрессия в США привела к реформам "Нового курса", включая трудовое законодательство и социальное обеспечение.

Одним словом, экономический стресс, вызванный неудачами неолиберализма и его преемников из правых популистов, таких как Трамп и бывший президент Бразилии Жаир Болсонару, вполне может спровоцировать движения за общественные перемены. Не исключено, что эти движения перенаправят нашу социально-экономическую систему в нужное русло. Но не менее, а может быть, и более вероятно, что экономика пойдет по неправильному пути.

США, пожалуй, отличаются тем влиянием, которое они оказывают на то, что считается приемлемым или желательным поведением их лидеров и правительства. В значительной степени они создают интеллектуальную среду, в которой функционируют другие лидеры и государства. Так, Трамп дал возможность другим демагогам, таким как премьер-министр Нарендра Моди в Индии и Болсонару в Бразилии, продвигать свои популистские программы. Трамп почти наверняка изменил политику, по крайней мере в некоторых из этих стран, и сделал приемлемыми те идеи, которые раньше считались бы недемократическими. В конце концов, по новым мировым стандартам они не казались такими уж возмутительными. Представления венгерского премьер-министра Виктора Орбана о нелиберальных демократиях могли бы быть осмеяны и отвергнуты с порога, если бы не Трамп.

Очевидно, что интеллектуальные волны перемещаются по всему миру: эпоха фашизма в 1930-е годы, эпоха военных диктатур в Латинской Америке в 1970-80-е годы, неолиберализм в 1980-90-е годы. В современном мире США играют большую роль в формировании этих тенденций.

Это оставляет нас с еще более пессимистичным ощущением возможностей за пределами США. Если Америка не возьмет курс на исправление своей растущей антиутопии, есть вероятность, что во многих странах появятся культовые политические лидеры, что сделает возвращение к более здравой экономике и политике более медленным и проблематичным.

Этот демократический кризис не мог наступить в самое неподходящее время, поскольку одновременно мы сталкиваемся с климатическим кризисом. Нечестивый альянс демагогов, популистов, сектора ископаемого топлива и обслуживающих их бизнес-интересов стремительно выводит нас за границы нашей планеты.

Время может настать: Заметки оптимиста

Как я уже отмечал в главе 1, отличительной чертой неолиберализма было утверждение, что альтернативы нет. Сторонники неолиберализма утверждали, что не существует реальной альтернативы их мантре о либерализации, дерегулировании, приватизации, жесткой экономии и безжалостном и единодушном стремлении центральных банков удержать инфляцию на уровне 2 %. Конечно, альтернативы были - но неолибералы утверждали, что любая альтернативная политика сделает всех настолько хуже, что они пожалеют об этом. Такая позиция имела большое преимущество. Мы могли оставить не только управление экономикой, но и написание основных правил технократам - действительно, экономистам.

Их анализ был ошибочным, и, что самое важное, существовали реалистичные альтернативы, как внутри страны, так и на международном уровне. Ранее я описал неолиберализм как образ мышления, который начинается с предположения, что рынки эффективны и что все, что делает правительство, скорее всего, все испортит. Экономические реалии говорят об обратном. Во всем мире правительство играет важную роль в странах с самыми высокими темпами роста. Все и везде обращались к правительству, чтобы спасти экономику и сдержать пандемию Covid-19. И это сработало на удивление хорошо. Но это не было единичным случаем; так бывает всегда. Сейчас, когда мир столкнулся с экзистенциальным кризисом, связанным с изменением климата, нет другой альтернативы, кроме действий правительства.

Нынешняя неолиберальная экономическая система не является экологически, социально, политически или экономически устойчивой.

Многие представители истеблишмента полагают, что небольшие изменения в системе - это все, что нужно. В борьбе с климатическим кризисом они говорят о "зеленом финансировании" и высвобождении мощи частных финансовых рынков. В борьбе с кризисом неравенства они говорят об улучшении системы образования. Некоторые могут быть настолько смелыми, чтобы повысить минимальную зарплату (в США она находится на том же уровне, что и шесть десятилетий назад, с поправкой на инфляцию).

Однако я и многие другие утверждают, что этих небольших изменений недостаточно. Некоторые, соответственно, говорят, что нам нужна революция. Но печальная история последних двух с половиной столетий такова, что революции обычно ничем хорошим не заканчиваются. На мой взгляд, единственный выход - добиваться настолько масштабных перемен, насколько это позволяет наша демократическая система. США и другие демократические страны пережили периоды быстрых перемен, настолько масштабных, что их можно назвать радикальными, но в то же время они не похожи на революцию. Примерами таких быстрых изменений являются "Новый курс" в США и создание государства всеобщего благосостояния после Второй мировой войны в Великобритании.

Тот факт, что нет другой альтернативы, кроме радикальных перемен, - один из источников оптимизма. Другой источник оптимизма - наша молодежь. Один из расколов в нашем обществе - это раскол между поколениями. Молодые борются за то, чтобы купить дом и найти достойную работу; они знают, что вероятность того, что их экономическое положение будет лучше, чем у их родителей, невелика. Они также знают, что реальность изменения климата может иметь разрушительные последствия для мира, который они унаследуют. Во многих других отношениях они ставят под сомнение свое интеллектуальное наследство. И часть этих вопросов касается экономических и социальных систем. Даже в США я обнаруживаю сильную поддержку идей, которые я здесь излагаю, и понимание принципов, которые я провозгласил. Если мы сможем достаточно долго поддерживать факел либеральной демократии с ценностями Просвещения и защищать экономику, которая к ней прилагается, есть все шансы, что следующее поколение придет к консенсусу относительно того, как мы можем не только создать более стабильный, процветающий, устойчивый и справедливый мир, но и начать процесс движения к хорошему (или, по крайней мере, лучшему) обществу.

Глава 12. Свобода, суверенитет и принуждение между государствами

Многие вопросы, касающиеся свободы и принуждения, решаются, часто взаимосвязано, на уровне национальных государств так же, как и на уровне отдельных людей, хотя формулировки иногда немного отличаются. Страны беспокоятся о потере своего суверенитета при заключении