Шрифт:
Закладка:
Эта иерархия регулировалась законами «за освобождение от национал-социализма и милитаризма», подписанными тремя министрами-президентами зоны Соединенных Штатов. Согласно этим документам, с 1 июня 1946 года на специального «министра политического просвещения» в каждой стране возлагалась ответственность за все процедуры денацификации, кроме назначений на должности в правительстве и в ведомствах, непосредственно влияющих на общественное мнение, таких как пресса и радио (где решения принимали сами американцы).
В соответствии с этой системой каждая анкета, заполненная и поданная в результате обязательной регистрации, рассматривалась и распределялась в одну из пяти категорий: совершившие тяжкие преступления; преступники; совершившие менее тяжкие преступления; сторонники и освобожденные от ответственности. Для каждой категории были установлены соответствующие шкалы обязательных и дискреционных наказаний: от двух до десяти лет лишения свободы, принудительные работы, конфискации имущества, отстранение от государственной службы и лишение избирательных прав для совершивших тяжкие преступления до уплаты взносов в фонд помощи жертвам нацизма – для сторонников. Предусматривалось периодически пересматривать дела с целью перевода из одной категории в другую тех, кто в течение продолжительного времени демонстрировал надлежащее поведение. Наконец, были введены единые удостоверения личности, на которых фиксировался статус предъявителя по закону о денацификации; были приняты меры к тому, чтобы эти карточки признавались на всей территории Западной Германии, чтобы (если не появятся новые доказательства) избежать опасности бесконечного повторения процесса. Проверке точности заявлений в анкетах во многом помог случай, который произошел летом 1945 года, когда на мюнхенской бумажной фабрике на пункте переработки в целлюлозу была обнаружена полная картотека членов нацистской партии и ее помощников (немцы, видимо, решили, что уничтожить ее путем сжигания стало бы неоправданным расточительством).
Американцы, однако, были отнюдь не удовлетворены тем, как немцы применяли этот закон, и постоянно требовали большей строгости. В ноябре 1946 года Клей заявил министрам-президентам, что «если немецкий народ не желает выполнять эту работу, то ее может и будет выполнять военное правительство». Они особенно возражали против того, как восстанавливались на прежних должностях «сторонники», и настаивали на том, чтобы лично рассматривать все подобные случаи. Немцы ответили, что это лишь добавляет ко всем процессам дополнительные разбирательства, для которых не было согласовано никаких принципов. Если проблемы возникли из-за того, что американцы хотят трактовать закон иначе, чем немцы, то это вопрос, который следует обсудить и прояснить, а не решать в одностороннем порядке. Далее немцы утверждали, что после того, как «сторонники» отбыли назначенное им наказание, не осталось ничего, что могло бы отличать их от кого-либо другого (иначе такая дискриминация была бы отражена в приговоре).
Соответственно, при приеме на работу они «стартовали» наравне со всеми, за исключением тех случаев, когда им давала какие-то преимущества их квалификация. В случае «сторонников», которые работали государственными служащими, их увольнение из администрации (на чем настаивали американцы) означало лишение их пенсионных прав, что было одним из наказаний, предусмотренных для более серьезных нарушителей и которое германские комиссии в результате не хотели применять.
В британской зоне ответственность до 1 октября 1947 года была передана земельным правительствам. В июле 1946 года были созданы германские комиссии для консультирования местных офицеров по вопросам общественной безопасности, и в то же время было предусмотрено, что апелляции могут направляться в германские наблюдательные советы, но их деятельность носила лишь консультативный характер. Как и в зоне США, их члены назначались местным государственным советом, при этом предусматривалось включение в их состав и представителя профсоюза. В феврале 1947 года, после выхода директивы Контрольного совета № 38, в британской зоне была введена система категорий, предусмотренная этой директивой и основанная на американском образце.
Все эти меры, однако, применялись главным образом к нацистам, оставленным на свободе. На ранних этапах они не затрагивали проблему тех, кто автоматически попадал в категорию лиц, подлежащих аресту, таких как высшие офицеры вермахта, руководители СС и гестапо, члены руководящего корпуса нацистской партии. Как уже объяснялось, с некоторыми из них ничего нельзя было поделать до тех пор, пока в Нюрнберге не были приняты решения о статусе организаций, в которых они состояли, а это произошло только осенью 1946 года. Таким образом, более года они оставались под стражей без суда и следствия. Условия содержания в лагерях для интернированных оставляли желать лучшего: нормы довольствия на некоторых этапах опускались до 900 калорий в день, и интернированные не имели возможности пополнять паек за счет собственных усилий. В условиях нехватки продовольствия и жилья по всей стране неизбежно, пусть и с сожалением, представители системы, ответственной за сложившуюся ситуацию, были поставлены в очередь последними. Но в конце лета 1946 года ситуация привлекла значительное внимание в Великобритании, критики указали на пренебрежение принципом «никакого заключения без решения суда». Отбор интернированных находился в руках сотрудников разведки, чьи прочие многочисленные заботы делали их чем-то вроде бутылочного горлышка; соответственно, ответственность с них сняли и передали комиссиям в составе трех британских чиновников, ни один из которых не должен был быть знаком с немецкими делами (поскольку, если бы такое требование было выдвинуто, нехватка людей, отвечающих ему, снова вызвала бы задержки). В результате число задержанных немцев сократилось с 42 000 в июле 1946 года до 15 000 в мае 1947 года, но нет сомнений в том, что работа велась слишком быстро, чтобы считаться надежной или единообразной.
Одним из результатов стало то, что к моменту принятия решений в Нюрнберге многие младшие члены организаций, признанных преступными, уже были освобождены и не могли быть перемещены и преданы суду специальных трибуналов союзников, созданных для рассмотрения дел 20 000 – 30 000 членов, все еще находившихся в местах заключения. Однако они должны были пройти через обычную процедуру денацификации.
В последующие годы наблюдалась тенденция отвергать политику союзников в отношении военных преступлений и денацификации как непродуманную и совершенно невыполнимую. В предыдущей части этого раздела автор пытался показать, что подобная критика, во всяком случае в ее крайних формах, совершенно неисторична; некоторые попытки наказать немецких лидеров и искоренить нацизм в Германии были неизбежны после всего, что произошло во время войны. Сказать, что шокирующие преступления и бесчеловечные деяния, бесспорно совершенные немцами при нацистском режиме, должны были остаться безнаказанными, – значит отрицать любую попытку привнести мораль в
