большого сопротивления не проявляла.

Я сидела в нетерпении, когда он дойдет до нас, то смотрела на сад, изучая обстановку и вслушиваясь в очередные бранные слова куратора, которые, словно мед, лились на мою душу, то выбегала к коридору, поджидая его. Наконец, тяжело дыша, он поднялся, скинув увесистый груз с плеч.

– Ты ее еще и замолчать заставил? – восхитился Горыныч. – Я думал это невозможно.

– Это и невозможно, ящерица ты безмозглая, – подала снизу свой голосок Жар-птица. – Чего тебе с соседями не сиделось, богатыря вызвал? А если я своих сестер позову, мы же твою пещеру к чертям разнесем.

– К чертям не надо, – спохватился дракон. – И родственниц тоже, я тебя-то еле терплю.

Было до изумления интересно подслушивать беседу дивной птицы с чудным зверем, но я все же подбежала к Бойцову. Но едва дошла до него, застыла на месте, не зная, как себя вести. Мужчина выглядел…ммм… не презентабельно. Курица с ним боролась не на жизнь, а насмерть, исполосовала всю его футболку, оставила глубокий след когтей на щеке и обожгла его накаченный торс, оставив большого размера ожог. Я бы и рада ему помочь, но все мои знания сводились к одному: пожелай. А когда я желала, все шло наперекосяк.

– Чего ты застыла, Ульян? – недоумевал преподаватель, с подозрением всматриваясь в мое лицо.

От любого движения он морщился, кривился, но старательно делал вид, что его ничего не трогает.

И я решилась. Зачем мне дано волшебство, если я боюсь им воспользоваться?

Игнорируя перепалку магических животных, я сосредоточилась и попросила, чтобы профессор, который так ревностно пытается меня защитить, был здоров. И в первый раз я буквально ощутила потоки и присутствие своих сил. Время застыло, присутствующие тоже, а лучи, что шли от меня к Бойцову, двигались, будто спрашивая, правильно ли они все почувствовали. Тянулись медленно до тела мужчины, но от их прикосновения, его царапины, ссадины, раны и ожоги сами собой проходили.

Мне-то казалось, что прошло весьма длительное время, но вот, все опять заговорили.

Вячеслав Алексеевич продолжал пялиться, но через секунду посмотрел вниз, обозревая свои ладони.

Все сработало. Ткань затянулась, я уже не говорю про рваные следы на его шее, руках и груди, даже прическа поправилась, и цвет лица порозовел.

– Это ты сделала? – воззрился на меня профессор.

Я кивнула, радуясь, что смогла помочь неравнодушному ко мне человеку. Хвала Университету, где каждый преподаватель приносит студенту головную боль, но иногда ведь и знания.

– Спасибо, – Бойцов хмыкнул. – Ты меня впечатлила. Горыныч, – он отвернулся от меня как ни в чем не бывало. – Я твое испытание выполнил?

Все три головы отвлеклись от поверженной Жар-птицы.

– Да, богатырь, можешь песни свистеть и по ночам кричать, только ее отпусти.

Судя по виду пернатой, я бы поостереглась.

– Может, вы как-нибудь сами? Когда мы уйдем? – озарила я грот своим не в меру детским голоском.

– А зачем вам уходить? – Опешил Змей-Горыныч. – Устинья, когда артефакты прятала, она пещеру не покидала. Камень я вам выдам, а путь к Маре лежит через ее сад. – Указал он на птицу в сетке.

Отлично, нам еще и с обиженной Жар-птицей договариваться. Я на лекциях по дипломатии преступно спала.

К счастью, Вячеслав Алексеевич взял себя в руки. Он обогнул меня, встал перед змеем и затребовал награду.

– Давай артефакт и объясни, зачем ты ее мучаешь?

– Это приятно, молодец, – нехотя признался дракон. – Соревнование у нас такое. К ней девицы таскаются за молодильными яблоками, а она на меня указывает. Ко мне, вот, вы прикатили. Считай, Змей-Горыный, Жар-птица. Пустите, что ли, слух о том, что я сокровища неземные прячу?

– Это не вопрос, – я рядом ухмыльнулась, – прямо туры в пещеру организуем. Женский состав к лебедю, – я осторожно погладила перья побежденной, – мужской к вам, за новым опытом. – На вопросительный взгляд Бойцова тоже молниеносно отреагировала. – А что? И для студентов боевой опыт, и им заработок. И мне, если можно, как монетизация.

– Ты бы за свое вранье про дневники расплатилась, Ульян, – куратор прижал пальцы к переносице. – Давай так, – обратился он к Горынычу, – я тебя услышал, и твою просьбу царю донесу, но вы пока со своими соревнованиями повремените.

В итоге все согласились, даже Жар-птица, которую я лично освобождала из пут, созданных Бойцовым. Камень Горыныч выдал лично мне в руки, объясняя тем, что раз я наследница, мне им и распоряжаться.

С опаской я взялась за вредноносный артефакт, но он не действовал, если не напитать его своей кровью. Видимо, мама посчитала, что если требуются жертвы, то и ты должен выдать свою. Спрятав с виду безобидный камень в нагрудный карман, я и Вячеслав Алексеевич внимательно вслушивались сообщение двух огненных существ.

То, что я приняла за коридор из сада и было входом в подземное царство. Там правила Мара, которая схоронила для потомков Устиньи мертвую воду. Подольешь одну каплю противнику – он погибнет, а вскрытие не покажет ни заклятья, ни колдовства. Самое страшное ее творение.

Со слов Горыныча, она была справедливой женщиной, но не терпела мужчин. На мое немое: «Может, вы останетесь»?, Вячеслав Алексеевич только протяжно вздохнул, подталкивая меня к лестнице.

Глава 17

Ульяна

Добравшись до места и переглянувшись с куратором, я первой толкнула дверь, высеченную в каменной стене. Возможно, я бы менее волновалась, но ручка была в виде черепа, да и все заклепки на створке уж очень походили на «бедных Йориков». Но раз Вячеслав Алексеевич упрямо шел вперед, то и мне не следовало волноваться. Все-таки он оказался прав по поводу характера Горыныча. Трехголовый змей не стремился причинить нам вред, дал относительно легкое задание, оказавшееся по силам богатырю. А то, что Бойцова поранили – служебные издержки. Подвиги совершать – это не варенье на хлеб намазывать.

Едва мы переступили порог темного царства, как мой преподаватель застыл. Будто его заморозили на месте.  Он не мог сдвинуться, заскрипел и отчаянно водил зрачками. Вокруг было темно, не было видно ни пола, ни потолка, сплошная чернота, я и Бойцов.

Пискнуть и подбежать к мужчине я не успела. Ощутив внезапный порыв ветра, меня затянуло куда-то в сторону. Я зажмурила глаза, и мое тело перенеслось или отбросилось, поди разберись в темноте, в непонятную комнату, до жути испугавшую меня.

Мраморный  пол был черным, испещренным царапинами, посреди помещения стояла древняя деревянная кровать с грубой накидкой, полки, люстра, стены и надорванные занавески – все было мрачным, темным и ужасающим. Единственными пятнами света стали щедро расставленные по всему периметру восковые свечи.

– Есть здесь кто-нибудь? – закричала