счастливо, растили ребенка, вместе радовались, когда мальчик пошел в школу, через десять лет рядышком сидели на выпускном, не веря, что время пролетело так быстро и что их сын окончил школу, поздравляли друг друга, когда Георгий поступил в институт, приняли, как родную, в свою семью его избранницу Вику, не находили места от счастья, когда родился внук Олег (да, именно не находили места, потому что внуков у них не было долго). Но счастье, как известно, не бывает слишком долгим. Больная нога постоянно мучила Ивана. Ему ампутировали все пальцы, однако ступня продолжала болеть, видно, яд, попавший с отравленной пулей, не хотел покидать организм, мужчина нервничал, ездил по врачам, побывал на консультации у профессоров, которые лишь разводили руками.

– Знаешь, чего я боюсь больше всего? – спрашивал он у Розы, когда они долгими вечерами сидели за столом и пили чай. – Больше всего я боюсь, что мне все же оттяпают ногу, и я стану вам обузой. Нет, лучше сразу пулю в лоб.

Роза гладила его по голове:

– Ты дурачок, – говорила она. – Ну почему ты решил, что станешь обузой? Даже если болезнь прикует тебя к постели, я, как верная собачка, буду ухаживать за тобой днем и ночью. Мне не жить без тебя, ты понимаешь?

Иван сжимал ее руку, целовал поседевшие волосы, но все равно мысль, прочно въевшаяся в голову, продолжала его беспокоить. Однажды, вернувшись из магазина, Роза нашла мужа на полу бездыханным. «Скорая помощь» приехала на удивление быстро и констатировала смерть.

– По-видимому, у него случился инфаркт или инсульт, – произнес врач сочувственно. – Точнее скажу после вскрытия. Вероятно, смерть была мгновенной. Он не мучился.

Это было слабое утешение. Несколько дней Роза находилась словно в бреду, ничего не видела и не слышала. Похоронив своего любимого Ваню, она немного пожила в старом доме, страдая от одиночества, а потом решила переехать к сыну в Белгород. Женщина продала дом, выручив жалкие гроши, собрала нехитрые пожитки и уехала. Георгий и Вика ей очень обрадовались.

– Ты кстати, мама, – произнес сын. – Мы работаем день и ночь, а за ребенком нужен уход. Поможешь нам – и тебе будет не так тоскливо.

Роза кивнула, радостная, что она кому-то нужна, и с головой погрузилась в работу. Она поднималась рано утром, готовила сыну и невестке горячий завтрак, отправляла их на работу, а потом мыла, чистила, скребла квартиру, готовила обед, гуляла с Олегом в парке, читала ему книжки. Недели бежали за неделями, и ничто не предвещало новой беды. Но она, как известно, не спрашивает разрешения. В тот день Роза проснулась чуть свет от сильной сердечной боли. На стройном тополе, росшем возле окна, щебетала какая-то птица.

– Ну чего ты в такую рань? – Женщина быстро накапала корвалол в стакан. – Это у меня болячки от старости, а у тебя что?

Птица продолжала щебетать все более тревожно, потом слетела с ветки и стала биться в стекло.

– Глупая, ты хочешь в неволю? – Роза распахнула окно. В комнату ворвался свежий майский воздух, а птица, чирикнув, улетела прочь.

– Ну вот, – разочарованно протянула женщина, легла в постель, но больше не уснула. Странная, ничем не объяснимая тревога все больше и больше охватывала ее. Она вдруг испытала желание немедленно поговорить с Георгием, рассказать ему о птице и о страхе, так неожиданно поселившемся в ее душе, но сына в квартире не было: три дня назад он с женой уехал в командировку. Не находя себе места, Роза встала и подошла к кроватке внука. Олег спокойно спал и чмокал во сне. «Спит как младенец», – подумала она и постаралась успокоить себя.

– И чего я так разволновалась? У меня все хорошо.

Но женщина обманывала сама себя. Наверное, материнское сердце лучше всех чует беду. Через час в тишине раздался резкий телефонный звонок, и бесстрастный голос сообщил, что Георгий и Вика погибли при авиакатастрофе.

Как Роза пережила это горе? Трудно сказать. Она не наложила на себя руки только из-за внука. Сама мысль, что он останется сиротой, приводила ее в ужас. Вот почему после похорон женщина взяла себя в руки и постаралась заменить мальчику и отца, и мать. И это ей удалось. Олег рос на радость бабушке здоровым, умненьким ребенком, до боли напоминая своего отца. «Не бойся за нас, сынок, – говорила Роза большой фотографии в траурной рамке. – Я все сделаю, чтобы Олежка ни в чем не нуждался».

Она устроилась работать вахтершей в библиотеку. Денег это приносило немного, но пенсия, которую мальчик получал за родителей, была очень маленькой. Так проходили дни, недели, месяцы. Однажды (это было в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году), сидя возле телевизора в своем любимом кресле, Роза смотрела передачу, заставившую ее сжать кулаки и до крови закусить губу. Речь шла о захоронении крымчаков на десятом километре Феодосийского шоссе. Женщина узнала, что в противотанковом рву на 10-м километре шоссе «Симферополь – Феодосия» до сих пор покоятся останки не только трех тысяч крымчаков и десяти тысяч евреев, но и 1200 цыган, расстрелянных 6 декабря 1941 года, а также 568 пленных советских матросов. В июле 1942 года гитлеровцы заставили моряков пересыпать разлагающиеся тела землей и потом расстреляли их на том же месте. Здесь покоились и триста крымских татар, расстрелянных в октябре-ноябре 1943 года за связь с партизанами. В этой передаче говорилось о не менее страшных вещах, происходивших и в современной действительности. Так называемые «черные копатели» вскрыли захоронение в поисках драгоценностей. Когда большие начальники в «Волгах» приехали к месту, они увидели страшную картину: бывший ров испещрили ямы и раскопы. Никто никогда не думал, что несчастные теперь окажутся добычей гробокопателей, орудовавших здесь каждую ночь. Искали золото, которое любовно дарили своим детям отцы и матери, бабушки и дедушки. Веревки, лопаты, лестницы валялись тут же. А из глубоких лазов пустыми глазницами смотрели черепа, курчавились еще не истлевшие волосы, белели кости. – Почему так много золота оказалось под землей на месте массовых расстрелов в 41-м и откуда об этом потом узнали? – говорил журналист, парень лет тридцати, чем-то напоминавший Георгия. – Ответ довольно прост. При расстрелах присутствовали полицаи из числа местных жителей, которые получили по тридцать лет лагерей за сотрудничество с фашистами. Вернувшись, они шепнули: «Копайте, там есть золото». Известно, что немцы перед расстрелами заставляли своих жертв раздеваться и обирали несчастных до нитки. Здесь же, на десятом километре, они почему-то спешили. Есть версия, что вражеская разведка узнала о предстоящем Керченско-Феодосийском десанте. Может быть, это заставило варваров торопиться? Именно здесь