верности я себя полоснул по лицу ножом. Только напрасно. Все равно никто не узнал. В пехоте я сказал, что был ранен и отстал от своих, а документики потерял. Меня никто не проверил, – он подмигнул ей, и женщина вздрогнула. – В общем, таким образом я стал нормальным советским бойцом и дошел до Западной Украины почти героем, не убив ни одного немца. Когда мне приказывали стрелять, я очень хорошо изображал стрельбу или целил мимо. А вот их бандеровцев от смерти не раз спасал. Знаешь, они делают благое дело – хотят уничтожить советский строй. О моих делишках так никто ничего и не узнал. А потом я стал примерным советским гражданином и недавно вышел на пенсию. Видишь, как бывает в жизни.

Роза стояла ни жива ни мертва. Этот человек спокойно рассказывал о страшных вещах. Словно понимая, какие мысли бродят в ее голове, Рагим процедил:

– Ты меня презираешь и ненавидишь. Что ж, тем лучше для нас обоих, – он оглядел бедно обставленную гостиную. – Ты, я вижу, тоже честная советская гражданка. Скажи, тебе всегда нравилась уравниловка?

– Что? – не поняла Роза.

Рагим терпеливо объяснил:

– Тебе нравится, что при советском строе все равны? Люди с разными способностями и возможностями получают одинаково. Это правильно?

– Ты слишком примитивно понимаешь принцип социализма, – усмехнулась Роза. – Впрочем, в твоей примитивности я никогда не сомневалась. В общем, говори, что тебе нужно, и проваливай.

Татарин сверкнул на нее глазами.

– Не торопись, Роза, – ответил он. – Скоро все узнаешь. Я не зря задал тебе этот вопрос. Мне осточертело жить по такому принципу. Я хочу много денег и нормальной человеческой жизни. И ты можешь мне в этом помочь.

Роза поняла, куда он клонит, и напряглась:

– Что ты хочешь?

Он взглянул ей в лицо и захохотал.

– А, дорогая, ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Отдай мне карту, которую вы забрали у немцев. Отдай – и больше я никогда не постучу в твою дверь.

– Никакой карты у меня нет, – убедительно сказала Роза. – Так что давай, проваливай отсюда и никогда не смей переступать порог моего дома.

Он поднял вверх указательный палец с желтым ногтем.

– Давай не будем спешить, Роза. Или ты кого-то ждешь? – Рагим снова осклабился. – Кажется, я догадался, кого. Маленького внучка, который собирается идти в школу. Я видел его во дворе и даже разговаривал с ним. Он чудесный мальчик, и будет очень жалко, если с ним что-нибудь случится. Это я к тому, что тебе лучше не идти в милицию.

Роза почувствовала, как что-то оборвалось внутри. Татарин стал угрожать, и, самое страшное, он мог исполнить обещание. Для него уже давно не существовало ничего святого.

– Если с Олегом что-нибудь случится… – прошипела она, и Рагим поднял руку:

– Ну, ну, успокойся, старушка. С ним ничего не случится, если ты будешь благоразумна. В противном же случае обещаю прислать деньги на похороны мальчика. Уж очень он мне понравился. Единственный внук, правда?

Роза стояла, опустив руки и не зная, что ответить.

– Вижу, ты колеблешься, – миролюбиво сказал Рагим. – Что ж, даю тебе два дня на раздумье. Послезавтра позвоню – и ты пожалеешь, если я услышу отрицательный ответ. – Он встал, подошел к двери и кончиком ботинка распахнул ее. – До свидания, старая подруга. Не провожай меня, пожалуйста.

Рагим ушел, а Роза еще долго стояла и смотрела на полуоткрытую дверь. Ее мучило желание догнать этого человека, вцепиться ногтями ему в лицо, изодрать в кровь шрам, выдрать последние волосы… Однако женщина этого не сделала. Она понимала: ее положение более серьезно, чем это могло показаться на первый взгляд. Рагим не отступит. Если она не отдаст ему карту, он обязательно причинит зло Олегу. Внук – самое дорогое, что есть у нее в жизни, и поэтому она не может позволить негодяю даже прикоснуться к нему. Означает ли это, что карту следует отдать?

Женщина провела рукой по лбу, поправила и без того идеальную прическу и села на стул в прихожей. Олендорф создал свою лабораторию по приказу гитлеровских начальников, самых настоящих убийц, преступников, создал, чтобы при помощи крымского материала изготовить какое-то страшное оружие, способное поражать людей, делать их неспособными отвечать на военные действия. Если таким оружием завладеет Рагим, который ненавидит Советский Союз, можно только предположить, как он распорядится документом. Разумеется, у простого пенсионера нет денег, чтобы поставить такое оружие на поток, но можно продать карту иностранным державам, которые тут же воспользуются возможностью подчинить себе страну. Это означает одно – Третья мировая война. Вот почему отдавать карту было нельзя ни в коем случае. Что же делать? Роза закрыла лицо руками. Она напряженно размышляла и наконец пришла к выводу: выход здесь один – уничтожить Рагима.

Конечно, существовала опасность, что бывший полицай действовал не один, но Роза рассуждала логически: татарин всегда был слишком жаден. Вряд ли он захотел бы с кем-нибудь делиться. Но даже если он один, он очень опасен. Что же делать? Как быть?

От мыслей, разрывавших голову, женщину оторвал звонок в прихожей. Это пришел Олег, и бабушка, любуясь внуком, крепеньким семилетним мальчуганом, вдруг приняла решение. Рагима необходимо убить. Земля станет чище и воздух свежее, когда предатель исчезнет.

Покормив Олега, Роза усадила его за чтение книги, а сама, устроившись у телевизора и делая вид, будто смотрит фильм, напряженно размышляла. Легко принять решение об убийстве, но нелегко убить. Рагим все же человек… Сможет ли она это сделать? И как? На экране телевизора показывали битву за Сталинград. Молоденький лейтенант целился из револьвера в немца. И вдруг Розу осенило. Наградной пистолет Ивана! Он до сих пор хранится в кладовке, запертой на замок.

Женщина еле дождалась вечера, уложила внука спать, а сама тихонько открыла кладовую. Пистолет уютно покоился в ящике на полке. Роза осторожно взяла его в руки. До последнего дня муж бережно ухаживал за оружием. Нет, он никогда не думал, что оно может ему пригодиться, просто сказывалась военная привычка – внимательно относиться к пистолету. Рядом с оружием в полиэтиленовом пакете лежали патроны. Розе даже не пришлось вспоминать, как нужно заряжать его, – она хорошо помнила те военные дни, когда не расставалась со своим пистолетом, отобранным у нее энкавэдэшником.

Итак, способ убийства был найден. Теперь нужно было обмозговать детали. Два дня женщина напряженно думала, анализировала каждый факт, боясь допустить ошибку, которая могла стоить жизни ее внуку, и наконец пришла к выводу, что ее план идеален. Все должно было получиться. Помешать задуманному предприятию могла только смерть.