Элизу. Под звон колоколов, отбивающих час, на балкончике над циферблатом закружились два верховых рыцаря, изображая поединок. По признанию Мелвилла, он надеялся, что рыцари закружатся и через четверть часа.

Они побродили по собору, дождались еще двух представлений с рыцарями, полакомились восхитительным полдником, когда стремительно темнеющие небеса предупредили путешественников, что желательно поскорее возвращаться в Бат. На обратном пути не прошло и часа, как начался дождь.

– Проклятье! – сказал Мелвилл. – Вам не холодно?

– Пока нет, – ответила Элиза, плотнее кутаясь в накидку.

Но небо потемнело еще сильнее, дождь усилился, дорога становилась все более скользкой, и Элизу начала сотрясать дрожь.

– Осталось недолго, – подбодрил ее Мелвилл и набросил ей на плечи еще и собственный плащ.

Но Элизу беспокоил не холод, а ухудшающаяся видимость, поскольку сквозь сплошную пелену дождя, под багровым послеполуденным небом разглядеть дорогу было непросто.

– Возможно, вам следует взять поводья, – встревоженно сказала Элиза после того, как фаэтон подпрыгнул на рытвине, которую она не заметила.

– Но вы прекрасно справляетесь, – спокойно ответил Мелвилл.

– Вы не могли бы… поговорить со мной? – попросила она, судорожно сжимая поводья.

– О чем бы вы хотели поговорить?

– О чем угодно. Как ваша «Медея»?

– Мстительна, – ответил Мелвилл. – Требовательна.

Элиза отсутствующе улыбнулась, стараясь не выпускать из виду коляску Каролины. Дышала она учащенно.

– Впрочем, сомневаюсь, – продолжал Мелвилл легким тоном, словно Элиза не трепетала от беспокойства, – что «Медея» когда-либо будет издана. Этот крайне несговорчивый тип, Паулет, счел уместным перекрыть все пути к публикации.

– Но вы все равно пишете?

Элиза прошла коварный поворот, затем ослабила поводья, когда коляска выбралась на прямую дорогу, и Мелвилл пробормотал что-то одобрительное, прежде чем ответить.

– В прежние времена я бы поступил вздорно – отказался бы от сочинительства, не видя возможности опубликовать свое произведение. Но даже если я работаю только для себя, это не снижает ценности моих трудов.

Высказывание показалось Элизе знакомым, она на мгновение задумалась, кого цитирует Мелвилл, и поняла…

– Это мои слова.

– Именно, – подтвердил Мелвилл. – Вы меня вдохновили: я увидел, сколько стараний вы вкладываете в картины, скрытые в вашем салоне, при этом не надеетесь и не ждете, что кто-то их увидит. Это задело во мне какие-то струны.

Как и следовало ожидать, Элиза вспыхнула. И внезапно возблагодарила непогоду, дававшую подходящее оправдание – можно было не отводить глаз от дороги. Пелена начала рассеиваться, постепенно они выбрались на более твердый грунт, подъезжая к Бату, и Элиза наконец смогла выпрямить спину – до этого момента она сидела, сгорбившись над поводьями. Они въехали в город гораздо позже, чем намеревались.

Элиза подвезла Мелвилла прямо к порогу его дома. Каролины не было видно – она давно уехала далеко вперед и сейчас, должно быть, отправилась на Кэмден-плейс, чтобы доставить домой Маргарет.

– Вы превосходно управляете фаэтоном, – сказал Мелвилл, когда Элиза остановила коляску.

– Спасибо, – откликнулась она и впервые за много миль повернулась к нему.

Шляпа Мелвилла давно лежала на сиденье (этот головной убор все равно не мог предложить надежной защиты от дождя), темные кудри влажно поблескивали над открытым лбом.

– Вы сильно промокли, – сказал Мелвилл, окидывая взглядом спутницу.

– Да, – печально отозвалась Элиза. – Боюсь, моя шляпа безнадежно испорчена.

– Жаль, – промолвил Мелвилл, – ибо это очаровательный ансамбль, впрочем…

Он протянул руку, деликатно приподнял влажный локон, прилипший к шее Элизы, и искусными движениями заправил прядь в прическу. Обыкновеннейшее прикосновение – его пальцы дотронулись до ее шеи лишь на короткий миг, но, несмотря на то что Элиза промокла до костей, ей потребовалось огромное усилие, чтобы укротить вспыхнувшее в груди пламя. Она задрожала, сама не зная отчего: от тревоги, желания или чувства вины.

Мелвилл на мгновение задержал пальцы на ее шее. Он неотрывно смотрел Элизе в глаза, и она ощутила, как ее тело безотчетно потянулось к нему. Это было так просто, самое естественное побуждение на свете – позволить себе…

– Ах, Мелвилл, – прошептала она.

– Зовите меня Макс, если пожелаете, – произнес он так же тихо.

Элиза зажмурилась, пытаясь обуздать себя. Нельзя. Нельзя!

– Миледи…

– Не надо, – перебила она его. – Не надо.

Ибо что бы он ни намеревался сказать: объясниться в своих чувствах, или сделать предложение, или что-то еще, Элизе неизвестное, – и как бы отчаянно, каждой частичкой тела, ей ни хотелось это услышать, она не могла. Нельзя позволить ему говорить – ведь она обещана другому.

– Тогда не стану, – мягко промолвил Мелвилл и отвел руку.

– Просто… – начала Элиза, чувствуя, что обязана ему объяснением, хотя он такового не просил, – просто если кто-то не ожидал ничего подобного и не может… потому что этот кто-то уже… и он думает лишь обо всех причинах, почему это невозможно, даже если ему хотелось бы…

Ее речи путались так же, как мысли.

– Вы понимаете, что я имею в виду?

– Кто-то не понимает, – произнес Мелвилл мрачно. – И этот кто-то задается вопросом: понимаете ли вы сами?

С губ Элизы сорвался бесцветный смешок.

– Я не знаю, – ответила она, внезапно ощутив, что вот-вот разразится слезами. – Не знаю.

– Все хорошо, – по-прежнему мягко сказал Мелвилл.

Он взял ее руку и запечатлел один-единственный поцелуй на ее затянутой в перчатку кисти, отчего Элиза снова задрожала.

– Доброй ночи.

Он спрыгнул с коляски и, взмахнув на прощание промокшей шляпой, исчез в дверях здания на Лора-плейс.

Домой Элиза добралась без происшествий, за что следовало поблагодарить отнюдь не ее собственные умения, а грума, тихо напоминавшего о необходимости посматривать на другую сторону дороги. Отдав груму поводья, она спустилась с фаэтона – ни дать ни взять промокшая насквозь крыса – и мысленно порадовалась, что миссис Винкворт давно отбыла в Лондон, ибо эту даму поразил бы апоплексический удар, доведись ей увидеть леди Сомерсет в столь плачевном состоянии.

Элиза поспешила в дом, вздохнула, ощутив окружившее ее тепло. Из глаз потекли слезы.

– Маргарет? – позвала она. – Маргарет?

Подруга появилась почти сразу, сбежав по лестнице. С волос ее падали капли.

– У тебя все хорошо? – спросила Элиза. – Что-то случилось?

– Элиза, – ответила Маргарет. – Здесь Сомерсет. Он в гостиной.

Глава 25

– Сомерсет? Здесь? Сейчас? – изумилась Элиза.

– Да, – ответила Маргарет на все три вопроса сразу. – По-видимому, он прибыл в середине дня и настоял на том, чтобы дождаться твоего возвращения.

Элиза в смятении взглянула на подругу. Она ждала Сомерсета не раньше чем через неделю и совершенно не успела подготовиться. Она думала, у нее будет больше времени.

– Сохраняй спокойствие, – твердо сказала Маргарет. – Он не людоед из сказки.

Но Элиза хватала ртом воздух. Она не могла встретиться с Сомерсетом сейчас. Сейчас, когда ее мысли