Шрифт:
Закладка:
Таким образом, Б. Андерссон, скорее всего, была относительно молодой женщиной, которая не имела ничего общего с человеком, которого они искали.
А чего она ожидала? Что он выпрыгнет ей навстречу и добровольно сдастся только потому, что она обходит окрестности и роется в мусоре совершенно обычных граждан? Конечно нет, и тогда было бы гораздо разумнее быстро осмотреть все этажи, а затем отправить сюда полицейских, чтобы они обходили квартиры, пока она будет заниматься чем-то более полезным в офисе.
Первое, что попалось ей на глаза, когда она спустилась на следующий этаж, была записка на двери посередине.
Двушка со свежим ремонтом сдается в аренду
с 1 июля. 5 300 крон/мес.
Так и не решив, действительно ли собирается позвонить, она оторвала одну из бумажек с номером телефона, прежде чем повернулась к правой двери.
П. Милвох.
Не было никаких сомнений в том, что она узнала эту фамилию. Так же происходит, когда вы сталкиваетесь со старым одноклассником из начальной школы, который очень изменился или не сделал ничего такого, что бы осталось у вас в памяти, и в таком случае его фамилия становится для вас всего лишь комбинацией букв.
«Есть только один способ это выяснить,» — подумала она, подошла к двери и позвонила. Но никакого сигнала слышно не было, поэтому она снова нажала маленькую бежевую кнопку, на этот раз сильнее.
Сигнала по-прежнему не было. Тогда она постучала в дверь с такой силой, что заболели костяшки пальцев.
Когда и это ни к чему ни привело, она решила поискать фамилию в базах данных, как только вернется в офис. Но как раз в тот момент, когда она собиралась развернуться и уйти, в дверном глазке потемнело.
Там точно кто-то был.
Она снова постучала.
— Это полиция! Не могли бы вы открыть дверь? — она протянула свое удостоверение и подождала еще несколько секунд, но ничего не произошло. Тогда Ирен вытащила свой сотовый телефон. — В противном случае у меня нет другого выбора, кроме как задействовать специальных людей, чтобы они взломали дверь.
Точка в дверном глазке оставалась темной.
Неужели она просто ошиблась? Неужели в глазке все это время было так же темно?
Она сделала шаг к двери и схватилась одной рукой за отверстие для почты, когда телефон внезапно зазвонил в другой.
Это был Хампус.
Именно сейчас, когда у нее не было ни времени, ни тем более желания с ним разговаривать, он надумал позвонить ей.
Она отклонила звонок, переключила внимание на почтовый ящик, но не прошло и минуты, как телефон зазвонил снова.
— Хампик, чего ты названиваешь? — прошипела она в трубку. — Я занята и не могу…
— Я знаю, но думаю, будет лучше, если ты приедешь домой как можно скорее, — сказал он необычно спокойно и собранно.
— Что такое, что произошло? Неужели что-то случилось? Или ты просто не можешь найти кока-колу? В таком случае я могу сказать, что она кончилась, и остается только дойти до «Нетто» и…
— Повторяю, будет лучше, если ты увидишь это своими глазами.
— Эйнар Грейде, судмедэкспертиза, и да, вы все правильно поняли. У меня сейчас нет времени разговаривать с вами по телефону. И нет, не надо записывать сообщение. Если у меня нет времени поговорить с вами, то с чего оно найдется на прослушивание записи автоответчика?
Послышался звуковой сигнал, и Фабиан положил трубку. Коса был известен своей ненавистью к телефонам в целом и к мобильным телефонам в частности, и поэтому имел привычку оставлять рабочий мобильный в лаборатории, когда уходил домой.
На всякий случай он позвонил еще два раза. Тогда он сможет, по крайней мере, сказать, что трижды пытался дозвониться, прежде чем решился постучать в дверь.
Он никогда не был дома у Косы, и было бы преувеличением сказать, что это было то, чего он ждал с нетерпением. Адреса в интернете не было, и никто в больнице Хельсингборга, похоже, тоже не знал его, если только им не был дан строгий приказ ни при каких обстоятельствах не разглашать эту информацию.
Впрочем, оказалось достаточно позвонить его коллеге Арне Грувессону, который без возражений дал Фабиану адрес и вдобавок, казалось, был почти в восторге от того, что он собирается ехать туда и беспокоить Косу прямо посреди выходных, тем более, что у того день рождения и все такое.
Он припарковал машину у Трактерсгатан, 38, и посмотрел на двухэтажный дом из красного кирпича, выходивший фронтоном на улицу. Кругом была тишина. Прямо-таки удивительно спокойно, учитывая, как близко Седерсити. Когда-то в этом районе, несомненно, было полно детей, которые учились ездить на велосипедах, играли в классики и в теннис прямо на улицах. Теперь же все они выросли и разъехались, а здесь жили теперь их родители, которым оставалось только намывать машины в ожидании приезда внуков.
Единственное, что не вписывалось в образ — это сам Коса. У него не было ни машины, ни детей, а его пестрая одежда и длинные седые волосы, вероятно, вызывали немалое недоумение у соседей. Но так как он уже неплохо знал судмедэксперта, то понимал, что тому было абсолютно все равно.
Он прошел через маленькую деревянную калитку и вспомнил о жене Муландера, Гертруде, которая появилась прямо во время его встречи с Рейдаром Дальбергом. Она точно не забудет их встречу, в этом можно было не сомневаться. Но было ли для нее новостью то, что расследование возобновлено, — далеко не ясно.
В последнем случае был неизбежен риск того, что она уже позвонила мужу и спросила, почему он ничего ей об этом не сказал. Хотя более вероятно то, что она подождет до вечера и первым делом заговорит об этом, когда он вернется домой.
Если они вообще говорили о таких вещах дома. Существовала вероятность, что Муландер, как и он сам, не имел привычки говорить о работе за обеденным столом. Вопрос тогда состоял в том, было ли у Гертруды такое же видение ситуации или она все же расскажет об их встрече. Узнать это невозможно.
Однако в случае, если она решит рассказать все мужу, не было другого варианта, кроме как как можно скорее подключить к расследованию Тувессон, подготовить ордер на арест и надеяться на то, что доказательства достаточны для вынесения обвинительного приговора.
Он нажал на звонок, но не понял, работает ли он. Через несколько попыток сдался и пошел дальше вдоль задней стены дома, но внезапно ему преградил дорогу высокий забор, поэтому в итоге он направился к подъездной дорожке с другой стороны фронтона.
Как и следовало ожидать, гараж оказался заперт, а за ним начиналась разросшаяся живая изгородь соседа. Пространство было крайне узким, но с некоторым усилием он смог протиснуться между жесткими раскидистыми ветвями и длинной стеной гаража.
С другой стороны гаража за домом начинался сад. Он был полностью защищен от посторонних глаз со всех сторон, а на деревьях висели сотни маленьких зеркальных шаров, которые создавали тысячи солнечных зайчиков над лужайкой, на которой среди прочего стоял высокий деревянный тотемный столб. Из развернутых динамиков негромко доносилась знакомая электронная музыка стиля эмбиент.
