Шрифт:
Закладка:
— Фабиан, глядеть в оба — моя работа.
— Я знаю, я просто, скорее, подумал о… о… — он сглотнул и вытер со лба пот. — Ты же знаешь, все эти сантехники, мастера и другие люди, у которых на самом деле не должно быть ключа от ее квартиры.
— Да. И что же? — Теперь в голосе Муландера послышалось раздражение. — Ты можешь перейти к делу? У всех какие-то вопросы ко мне, а в моем распоряжении остался уже даже не весь рабочий день.
— Я просто хочу, чтобы ты обратил на это внимание, если что-то будет не так, — сказал он, не имея ни малейшего представления о том, что имел в виду. — Это может быть все что угодно в этой квартире. Все, что касается мастеров и других рабочих. Ты понимаешь меня?
— Нет. Но ты можешь быть спокоен. Я буду глядеть в оба. Мы закончили?
— Конечно. Я только это и хотел сказать.
— Вот и отлично.
Разговор полностью лишил его сил. Он выглядел полным идиотом и должен был найти какое-нибудь приемлемое объяснение всему этому бреду.
Но он разберется с этим позже. Самым важным в данный момент было то, что Муландер до сих пор не узнал о его подозрениях и Гертруда, вероятно, не успела ничего рассказать ему. Это заставило его еще раз задуматься над тем, стоит ли с ней связаться.
Он принялся изучать пластиковую карточку во всех подробностях — стал рассматривать ее на свету под разными углами. Но единственная информация, которая была на ней, — шесть золотых букв.
Пики.
Это могло означать что угодно. От нелегального казино до неофициального сообщества женщин-трудоголиков. А поиск в «Гугле» выдал более трех миллионов результатов. После этого он зашел на поисковик Hitta.se, где сузил поиск до северо-запада Сконе, и увидел всего два варианта.
Боулинг-клуб «Пиковая дама» в Аллерум и клуб «Пики» в Глумслеве.
Он набрал номер и услышал голос автоответчика.
— Добро пожаловать в «Пики», клуб на любой вкус.
Она должна умереть.
Он так устал от них и просто хотел, чтобы они исчезли.
— Она все равно не заслуживает того, чтобы жить.
Чтобы они оставили его в покое.
— Единственное, чего она заслуживает, — это ты.
Чертовы дурацкие голоса.
— Можешь делать что хочешь.
Но, как обычно, они отказывались исчезать.
— Все что хочешь.
Хотя на этот раз они звучали как-то по-другому, это точно.
— Пока это не закончится ее смертью.
Они становились все более настойчивыми.
— Мы же знаем, ты хочешь этого.
Они опять зудели, зудели, зудели…
— Ты ходишь и постоянно думаешь об этом.
Вцепились в него и не собирались останавливаться, пока он не сделает то, что они говорят.
— Ты желаешь наконец избавиться от всех своих комплексов.
По крайней мере раньше это помогало заставить их замолчать.
— Ты действительно этого достоин.
Но он не всегда этого хотел.
— Ты, именно ты.
Иногда он просто делал то, что они приказывали, чтобы они заткнулись
— Ты же чувствуешь, что она вот-вот умрет.
Те, кто работал в больнице, пусть винят только самих себя.
— Что это единственный правильный вариант.
В конце концов, именно они настаивали на том, чтобы каждый раз выпускать его. А не он сам.
— Ты знаешь, что делать.
Так что в каком-то смысле все было именно так, как они говорили.
— Ведь ты же любишь детей.
Его право.
— Никто не любит детей так сильно, как ты.
Его чертово право.
Сегодня вечером в 16: 02. Оденгатан, 10, вход с улицы Хеймдальсгатан. Добро пожаловать.
Сообщение пришло с анонимного номера чуть более чем через полчаса после того, как он надиктовал свое имя и номер телефона автоответчику клуба. Часы уже показывали половину шестого, поэтому он отправился прямо из квартиры Вессман с надеждой, что гостей будет совсем немного. Но как только он свернул на Хеймдальсгатан в Глумслеве, то сразу понял, что это желаемое разительно отличалось от действительного.
Вдоль обочины на траве тянулась длинная вереница припаркованных машин и мотоциклов. Там был даже трактор и пара велосипедов со шлемами, болтающимися на руле. Сам он поставил машину метрах в пятидесяти и прогулялся до места назначения. Последнее, чего он хотел, — это оказаться заблокированным и просить кого-то подвинуть машину, когда этот кто-то был в этот момент занят бог знает чем в том самом клубе.
Он прошел между машинами и пролез дальше через отверстие в полуразрушенном заросшем заборе. Причиной того, что они разместили вход с задней стороны участка, вероятно, были соседи, которые наверняка приложили все усилия, чтобы избавиться от клуба, хотя там было на удивление тихо. Мысль о том, что там происходит что-то кроме тихого ужина или, возможно, партии в бридж, казалась чем-то из ряда фантастики.
Протоптанная дорожка вела к серой двери в задней части дома. Медная табличка сообщала, что он прибыл в «Пики». Он открыл дверь и шагнул в темноту.
Впервые в жизни он оказался в клубе свингеров. Как и большинство людей, он нередко думал о том, чтобы попробовать, а несколько раз даже всерьез задумался о том, не это ли нужно ему и Соне, чтобы как-то встряхнуть сексуальную жизнь после стольких лет жизни с маленькими детьми.
Однако он никогда не заходил настолько далеко, чтобы всерьез упомянуть об этой идее в присутствии Сони. В основном потому, что был убежден — она устроит скандал и скажет, что он пошлый и отвратительный, и что его кризис сорока лет определенно не ее проблема. Более того, он не знал, как будет реагировать, если увидит ее с другими мужчинами.
Но если хорошенько подумать, возможно, это именно то, что он должен был сделать, — предложить жене. Может быть, сегодня у них получились бы совсем другие отношения. Не говоря уже об их сексуальной жизни, ведь в последние годы они оба были словно в спячке, и казалось, никакой в мире электрический разряд не сможет разбудить их. Или все это не имело никакого значения, потому что, как утверждала Матильда, все в этом мире было предопределено.
Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что находится в выкрашенном в черный цвет зале с темно-бордовой шторой прямо перед ним. С другой стороны была слышна тихая музыка и сладострастные стоны в постоянно нарастающем темпе. Если он все правильно понял, то там находилась по крайней мере одна женщина, а может быть даже несколько, которые были близки к оргазму.
