ХЮЛЛИНГЕ В ШОКЕ

ОТ УБИЙСТВА В «ИКА МАКСИ»!

ПЕДОФИЛ ИЗ ПРАЧЕЧНОЙ

ВСЕ ЕЩЕ НА СВОБОДЕ!

ДЕЙСТВИЯ ПОЛИЦИИ

УГРОЖАЮТ ДЕМОКРАТИИ!

КОМУ-ТО НАДАЮТ ПО ШАПКЕ!

В кои-то веки произошло так много событий, что заголовок каждой из местных газет отличался один от другого. Однако все они были настолько кричащими, как будто речь шла о Третьей мировой войне. Кроме того, две газеты даже опубликовали фотографии идеально причесанного воинственно настроенного Зиверта Ландертца, только что отпущенного из-под стражи.

Лилья была убеждена, что по шапке надают именно ей. Он уже упоминал ее имя по радио, и она бы не удивилась, если бы оно появилось и в газетах. У Ландерца имелась привычка не мелочиться, и теперь он наверняка расскажет о ней и газетам, и радио, и тележурналистам.

Но ей было все равно. У нее не было сил реагировать на все это. С его стороны это были только пустые угрозы в попытке оправдать себя и сына. Поэтому она удержалась от соблазна проскользнуть в «Фуруторпс табак» и скупить все газеты. Кроме того, у нее не было времени.

Работа по поискам Ассара Сканоса с помощью его номера телефона закончилась так, как и ожидалось. Муландер сразу сказал, что его невозможно обнаружить, и это могло означать что угодно — телефон мог быть выключен или разряжен, а возможно, лежал где-то на дне пролива Эресунн.

Однако они получили данные о его местонахождении в момент последнего подключения — телефон еще работал сегодня утром, сразу после их собрания. Абонент находился в центре города на площади Консула Олссона, где он в 10:54 принял звонок с анонимного номера, а через двадцать одну минуту был снова отключен здесь, на площади Седер.

Часы показывали пятнадцать минут второго, что давало ему фору в два с половиной часа. Это был крайне короткий промежуток времени, но все же достаточный, чтобы позволить ему уехать из страны и чисто теоретически оказаться на пути к другой стороне земного шара. Но теория — это одно, а практика — совсем другое. Скорее всего, он спрятался где-то в ожидании, что все худшее пройдет и он вернется к обычной жизни.

Вместе с Муландером и Тувессон она провела оценку рисков, и вместе они пришли к выводу, что она вполне может ехать туда одна. Конечно, нагрузка, связанная с тремя параллельными расследованиями, повлияла на это решение, но ничего страшного в этом не было.

Она прошла мимо похоронного бюро на Фуруторпсгатан.

Тело трясло от перевозбуждения, словно оно готовилось к худшему, пока она приближалась к указанному месту в нижнем конце улицы Карла Крукса.

Участок для поисков был определен с помощью пяти различных вышек, он был овальной формы и составлял двадцать метров в длину и пять метров в ширину. Центр овала находился на пересечении улиц Фуруторпсгатан и Карла Крукса, и хотя она не могла припомнить, чтобы когда-либо бывала здесь раньше, не прошло и нескольких секунд, как она пришла к выводу, что это, должно быть, один из самых удручающих перекрестков Хельсингборга.

Четыре дома, по одному в каждом углу, соперничали за звание самых уродливых. Тем не менее, три из них имели большие угловые балконы. Но несмотря на то, что светило солнце, людей на них не было, а единственными обитателями балконов были спутниковые тарелки, крупногабаритный мусор и голуби. Это был забытый богом уголок на окраине города и во многих отношениях идеальное место для подозреваемого в убийстве ребенка.

Конечно, он мог совершенно случайно проходить мимо этого района, когда понял, что забыл выключить телефон. А возможно, направлялся в Южную гавань по подземному пешеходному переходу под улицей Мальмёледен. Там тоже располагалось несколько жилых домов. Но по большей части в районе гавани находились офисы, промышленные предприятия и множество различных контейнерных и грузовых судов. Другими словами, неплохой вариант для того, кто не хочет оставлять следов.

Однако если он прятался в одном из домов, то было только два возможных варианта — по одному подъезду жилого дома в каждом конце овала. Дом по улице Фуруторпсгатан, 26, и Карла Крукса, 55. При этом подъезд на Фуруторпсгатан находился дальше всего от центра овала, поэтому она решила начать со второго варианта.

В доме было пять этажей, и на каждом этаже по три квартиры. Среди пятнадцати фамилий, прикрепленных в виде пластмассовых букв к синей фетровой доске, было два Перссона, два Нильссона и целых четыре Свенссона. На третьем этаже жил П. Милвох. Она никогда раньше не слышала такой фамилии. По крайней мере, так сразу навскидку ничего вспомнить не смогла. И все же в ней было что-то знакомое.

Так и не поняв, что именно могло показаться знакомым, она направилась к лифту, который резко запустился и начал ползти вверх в необычно медленном темпе и с еле заметными рывками. У нее никогда не было фобии, связанной с лифтами, но конкретно этот вызвал у нее какой-то внутренний дискомфорт, который впервые возник, еще когда она проходила мимо похоронного бюро.

Когда лифт наконец остановился, она не сразу смогла прийти в себя и быстро покинуть кабинку. Ирен начала осматривать три двери квартир, за которыми, казалось, ухаживали так же плохо, как и за лифтом.

А. Андерссон, Б. Андерссон и В. Андерссон.

Кто-то решил пошутить что ли?

Андерссон, живший слева, казался самым нормальным. В отличие от двух других, у него перед дверью не было ни мусора, ни обуви. Если это вообще был он… Судя по табличке с розочками на двери, скорее всего, это женщина. Андерссон справа абсолютно точно был мужчиной, если, конечно, это не была женщина, занесенная в Книгу рекордов Гиннесса из-за пятьдесят второго размера обуви. Если бы там не было целого ряда детской обуви, то она обязательно позвонила бы в дверь. Вместо этого она обратила внимание на мешок с мусором перед дверью Б. Андерссона.

Она подошла, присела на корточки и развязала его. Целое облако мух вылетело ей прямо в лицо, что заставило ее инстинктивно попятиться так, что мешок упал, а его содержимое оказалось разбросанным по полу.

Кроме заплесневелых остатков еды, там были рекламные листовки из магазина низких цен «Альфо Гросс», старый флакон неоново-синего лака для ногтей, а также бюстгальтер с пушапом из магазина «Эйч-энд-Эм».