— Не слишком много. Она жила одна на Стуварегатан, дом 7, в Северной гавани, ей исполнилось тридцать два года, и у нее не было ни детей, ни братьев, ни сестер.

— И родителей тоже не было? — спросил Муландер.

— Она работала в «Мавиа текник» в Ландскруне, и…

— Эй, я вообще-то задал вопрос, — прервал его Муландер и помахал рукой, как бы устанавливая контакт.

— Извини, не расслышал, — сказал Фабиан, пытаясь избавиться от мыслей о том, что только что повернулся к человеку, которого подозревал в убийстве не только собственного тестя, любовницы и их коллеги Эльвина, но, может быть, даже еще кого-то.

— Ну, ты знаешь, как древние люди, — напомнил Муландер. — Слово начинается на «п» и заканчивается на «редки».

— Они умерли полтора и год назад соответственно в Кадисе на юге Испании, где жили с девяносто второго года, — сказал Фабиан, одновременно пытаясь понять, как Муландер мог сидеть здесь и шутить и при этом делать вид, что все нормально.

— Так откуда же она брала деньги? — продолжал Муландер.

— Какие деньги?

— Я смотрю, ты там совсем разучился думать, сидя дома!

— Фабиан, Северный порт — не самый дешевый район Хельсингборга, — пояснил Утес. — Поэтому, учитывая ее относительно юный возраст, возникает вопрос, была ли она так богата или, возможно, получила наследство или что-то в этом роде.

— Насколько мне известно, нет. Родительский дом был заложен. А ее заработок значительно вырос за последние два года.

— Где, ты говоришь, она работала? — спросила Тувессон.

— В «Мавиа текник» в Ландскруне. Автомобильная промышленность. Больше я ничего не знаю.

— Видимо, она быстро сделала карьеру.

— В то же время, похоже, для фирмы все прошло не так уж хорошо. В последних трех финансовых отчетах все было отнюдь не радужно, и персонал сократили почти вдвое.

— Может быть, она случайно перешла кому-то дорогу? — предположила Лилья.

Тувессон кивнула и сделала запись «коллеги» под заголовком «возможные подозреваемые».

— Не знаю, как вы, — сказал Утес. — А я бы хотел все-таки узнать, как она умерла.

— Это как раз то, что мы знаем на данный момент, — сказала Тувессон. — Одна из ее соседок, которая является моей хорошей подругой, пошла выносить мусор и вдруг увидела, что дверь в квартиру Вессман приоткрыта. Сначала она никак не отреагировала и дошла до самого мусоропровода. Но на обратном пути она увидела руку на пороге двери, после чего открыла дверь полностью и нашла Вессман лежащей мертвой в прихожей.

— А что нам известно о самой причине смерти?

— Пока ничего.

— Но как только мы закончим здесь, я свяжусь с Косой, — сказал Фабиан. — Даже если он еще не закончил, он должен по крайней мере выдать что-то предварительное.

— Боюсь, мне придется попросить тебя подождать до завтра, — попросила Тувессон.

— Почему это?

Тувессон вздохнула и обменялась взглядом с Утесом и Муландером.

— У него день рождения, а никто не воспринимает свой день рождения так серьезно, как наш Коса.

— А как насчет его коллеги? Арне Грувессон, или как там его зовут. Может, он тогда сможет помочь?

— Ты же знаешь, что Коса думает о Грувессоне. Он никогда бы не согласился передать ему такое запутанное дело.

— Кстати, вы слышали, что он сказал в прошлый раз, когда речь зашла о Грувессоне? — спросил Муландер. — «Я бы пустил этого человека в лабораторию судебно-медицинской экспертизы только тогда, когда он сам бы стал трупом!»

Утес и Муландер рассмеялись.

— Я согласна с Фабианом, — сказала Лилья. — Мы сейчас ведем три расследования. Конечно, мы должны потревожить его. У него ведь даже не круглая дата.

— С каких это пор пятьдесят восемь перестало быть круглой датой? — спросил Муландер.

— Есть ли какие-нибудь видимые повреждения? — спросил Утес.

Тувессон покачала головой.

— Насколько нам известно, нет.

— Ладно, это может показаться глупым, но все же. Если нет никаких видимых повреждений и причина смерти не установлена, почему вы так уверены в том, что это убийство? Может, она умерла от внезапной остановки сердца или у нее была тяжелая форма диабета?

— Поверь мне. Больше всего мне хотелось бы, чтобы это был эпилептический припадок или кровоизлияние в мозг. К сожалению, это не так. Конечно, мы не можем быть уверены на сто процентов, но есть вещи, указывающие на то, что кто-то лишил ее жизни.

— Какие, например?

— В эту среду она побывала в полицейском участке в Ландскруне перед самым закрытием и написала заявление, — сказал Фабиан.

— Какое?

— Не совсем ясно, потому что оно не было принято в работу. Насколько я могу судить, она считала, что ее кто-то преследует. К сожалению, работающий там офицер полиции не пожелал сделать свою работу и не принял ее слова всерьез, после чего она, если я все правильно понял, сдалась и в гневе покинула участок.

— Как это — преследует? Речь идет о сталкинге? — спросила Лилья.

Фабиан кивнул.

— Проблема в том, что она не могла дать никакого описания, потому что никогда не видела преследовавшего. У нее было какое-то «ощущение», которое не покидало ее в последние дни перед смертью, а на полях заявления можно прочитать личные комментарии офицера, в которых он описывает ее как «истеричную», «несущую чушь» и «пытающуюся привлечь к себе внимание».

Лилья покачала головой.

— А что говорит о том, что он был не прав? — спросил Утес.

— Вот это. — Фабиан достал и отправил по кругу копию снимка с мобильного телефона Молли Вессман, где она спала на спине в ее собственной кровати. — Согласно ее заявлению, она проснулась как обычно утром от будильника в мобильном телефоне, и как только подняла его, чтобы отключить, обнаружила, что изображение на рабочем столе было заменено этой фотографией.

— Я проверил ее телефон, — сказал Муландер. — И нет никаких сомнений, что снимок был сделан в 01:32 той же ночью.

— Более того, если мы решим поверить ей, — продолжал Фабиан, — то будем считать, что там никого не было, кроме нее самой.

— Значит, кто-то вломился в квартиру, сфотографировал ее, когда она спала, на ее же мобильный, а потом поставил фото на рабочий стол, — сказала Лилья.

— Да, похоже на то.

— Ингвар, — Тувессон повернулась к Муландеру, — ты уже закончил с технической экспертизой?

— Не больше, чем нужно для того, чтобы они забрали тело. Скорее всего, я не смогу попасть туда раньше завтрашнего дня.

— Замок. Ты успел осмотреть замки?