– Ясмин! – Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку. – Ты же в курсе, какая ты потрясающая? Плевать на экзамен. Подумаешь! Сдашь в следующем году. Какая разница!

Она позволила себя успокоить и вытерла глаза.

– Я даже не уверена, что еще хочу быть врачом. И что вообще когда-то хотела. Это отец хотел, чтобы я занялась медициной.

– Ну так брось ее и займись чем-то другим.

– Но чем? Чем еще я могу заняться?

– Чем хочешь. Я буду поддерживать тебя, пока ты переучиваешься.

– Ты правда думаешь, что у меня получится?

– Конечно. Что угодно.

– Спасибо. – Ясмин приподнялась в кровати, чтобы взглянуть ему в глаза. Глаза, которые смотрят ей прямо в душу и видят то, чего никто другой не замечает. Разве не это имеют в виду, когда говорят, что встретили вторую половинку?

– Я тоже хочу кое о чем с тобой поговорить. – Он улыбнулся, но его лицо снова помрачнело. – Слушай, наверное, сейчас не лучшее время, но подходящего момента не существует. Подходящий момент никогда не наступит, так что почему бы не покончить с этим сейчас. – Он стал массировать виски.

– Голова болит?

– Да. То есть нет.

– По-моему, ты заболеваешь. Дай пощупать твои лимфоузлы.

– Я хочу, чтобы мы всегда были честны друг с другом, – сказал он хрипло. – И мне кажется… Мой психотерапевт говорит…

– Что говорит твой психотерапевт?

– Забудь про психотерапевта. Он говорит, что мне нужно отложить этот разговор, но мне необходимо поговорить с тобой сейчас.

– Ладно, – сказала она. – Давай.

Но он молча закрыл глаза. В тусклом свете ночника его голый торс на фоне белых подушек казался золотым. Ясмин села по-турецки на одеяле лицом к нему. Джо шевелил ртом и сглатывал, словно сдерживая тошноту.

– Прости, – сказал он и открыл глаза. – Я не был с тобой полностью откровенен о своей личной жизни до нашего знакомства. Но мне важно, чтобы до свадьбы ты узнала обо мне всё. Я спал со многими женщинами.

– О боже! Прекрати! Это я уже знаю. – Ясмин не желала ничего слышать. Ни сейчас, ни потом.

– Ты не… Ты знаешь не всё. Ну, про мою сексуальную историю… Я не горжусь ей и кое о чем тебе не рассказывал. Когда я говорил, что я…

– Пожалуйста! – Она закрыла ему рот ладонью. – Избавь меня от шокирующих подробностей.

Когда она убрала руку, он сказал:

– Я хочу начать с чистого листа, потому что…

Она снова зажала ему рот.

– Не хочу ничего знать. Ясно?

Этот психотерапевт – идиот. С чего бы ей захотелось узнать больше того, что Джо уже рассказал? Может, этого терапевта заводят интимные подробности. Может, он какой-то извращенец.

Джо кивнул.

– Не рассказывай мне. Обещаешь?

Он снова кивнул.

– Я неважно себя чувствую, – сказал он, когда она убрала руку от его рта.

– Бедненький. Дай потрогать. – Ясмин потрогала его лоб. – Господи, Джо, у тебя жар. Ты весь горишь!

Гарриет

Из машины она видела, как к входной двери один за другим подходят два курьера и как женщина – вероятно, жена – расписывается за посылки. Минут двадцать назад женщина вышла из дома, смеясь и разговаривая по прижатому к уху телефону. Гарриет ненавидит эту женщину, беззаботно занимающуюся повседневными делами.

Ровно в десять перед черным входом появляются клиенты и, переминаясь с ноги на ногу, смотрят на часы, прежде чем точно ко времени нажать на звонок. Не дай бог Джозефу сегодня назначено. Если он заметит ее машину…

Что она здесь забыла?

Гарриет навела справки об этом венгре, оказавшемся американцем, и выяснилось, что он не только семейный психотерапевт, каковым его отрекомендовал Джозеф, но вдобавок еще и специалист по аддикциям. Разумеется, она спросила, обусловило ли это его выбор терапевта, но в последнее время Джозеф плохо идет на контакт. Как бы ей хотелось, чтобы он поговорил с ней начистоту, как раньше, вместо того чтобы мямлить и увиливать. Что бы ни творилось в кабинете за облупленной задней дверью, это вбивает между ними клин. Неудивительно, ведь психотерапевты вечно точат зуб на матерей.

Десяти минут хватит. Между клиентами. Десять секунд – больше не потребуется.

Гарриет знает, что ее сын не аддикт. Он почти не пьет. Не страдает от компульсивного переедания, не принимает наркотики. Она здесь не поэтому. Как бы там ни было, она задаст свой вопрос этому Бартоку. Он ничего не ответит, но, если есть что-то, что ей необходимо знать, она прочтет это по его глазам.

Тридцать секунд лицом к лицу с этим американцем – и ее главная цель не выяснение информации. Гарриет не настолько глупа. Ей нужно лишь, чтобы он ее увидел. Пусть увидит ее и поймет, что она человек из плоти и крови.

Из открывшейся задней двери выскальзывает юноша и, оглянувшись по сторонам, спешит прочь по садовой дорожке.

Ладонь Гарриет начинает тянуть за дверную ручку машины. Сейчас или никогда. Гарриет переводит дыхание, смотрит в зеркало заднего вида. Глупая женщина, говорит она. Какая глупость! Она поворачивает ключ зажигания и уезжает.

Дин

– «Добродетельную сестру, которая не разговаривает с другими мужчинами. Сестру, которая не показывает голых рук и ног, а только лицо и ладони». – Рания по-турецки сидела на кушетке в своей гостиной, листая анкеты на сайте знакомств. – Что еще? Ах да, вот этот мне особенно понравился: «Ненавижу штукатурку на лице. Ваша штукатурка – это не красота». В мире халяльных свиданий полно очаровашек. – Она рассмеялась, но вид у нее был приунывший.

– Неотразимый кавалер, – отозвалась Ясмин. – Когда ты с ним встречаешься?

– Никогда. Иншаллах. – Рания тяжело вздохнула. Ее вьющиеся каштановые волосы ниспадали на плечи. Она выглядела дерзкой и сногсшибательно красивой.

– Давай я попробую, – предложила Ясмин. – Я кого-нибудь найду.

Рания отдала ей ноутбук и взяла свой телефон.

– Я начала писать про это в Твиттере. Правда, эти парни явно не извлекут пользу из моей великой мудрости. Но с чего-то же надо начинать.

– Что же ты пишешь в своем твите?

– Я пишу, что, когда мужчины перечисляют только то, чего не должны делать женщины, это не слишком привлекательно. Не разговаривай с другими мужиками. Не красься. То нельзя, это нельзя! Парни! Мы ищем мужей, а не надзирателей. Если, посадив меня под замок, вы станете счастливее, значит, вам надо голову подлечить.

– «Ищу мусульманку, для которой важен ее дин». – Ясмин вслух процитировала одну из анкет. – Вера, смирение, богобоязненность… Это чуточку более позитивно.

– Верно, – сказала Рания. – Ключевое слово – «чуточку». Ничего более позитивного тут не найдешь. Ни слова про личные качества, интересы, образование и, уж конечно, чувство юмора. А главное, если тебе не важен твой дин, то ты не мусульманка. С тем же успехом можно написать: «Ищу мусульманку, которая является мусульманкой». – Она закатила глаза. – Честное слово, я тебе завидую. Я знаю, что у вас были кое-какие проблемы, но зато ты его нашла. Ну, в смысле того самого. Халяльные свидания – это так сложно. Честное слово, хоть кричи. Может, мне лучше брать пример с тебя. Каждый раз, попробовав эту хрень, я клянусь себе, что больше никогда!.. Кстати, как поживает Джо?

– Всё болеет. Гланды воспалились, горло болит. Передает тебе привет. – Ясмин пролистала еще несколько анкет. – Ну, судя по моему масштабному интернет-исследованию, больше всех на негативе зацикливаются новообращенные. То нельзя, это нельзя.

– Пожалуй. Хотела бы я знать, почему на всех этих сайтах образованных женщин гораздо больше, чем мужчин? Взгляни на выпадающее меню – куча мужчин отмечают галочкой «предпочитаю не говорить». Если предпочитаешь не говорить, какой у тебя уровень образования, с тобой сразу все ясно.

– Может, парни просто скромничают? Не хотят хвастаться своими учеными степенями?

– Ха! Наверняка! – Рания была одета, словно работяга. В синей джинсовой спецовке она выглядела миниатюрной, жесткой и в то же время, как ни странно, женственной. – Ладно, хватит. – Она забрала у Ясмин ноутбук и закрыла крышку. – Между прочим, отсюда