– А кто станет вашей королевой? – неожиданно спросил кто-то.

Эдмунд не колебался ни секунды. И снова я ничуть не сомневалась, что именно он сейчас сделает. Я была не уверена, что хочу этого, и потому затаила дыхание; тем временем Эдмунд острием своего меча указал на меня. И пристально посмотрел мне прямо в глаза.

– Вы. Я выбираю вас.

Вся компания тихо ахнула.

На миг меня охватила паника, и я с трудом проглотила подступивший к горлу комок. Впрочем, то была моя обычная реакция.

– Это исключено.

– Почему?

Потому что я не могу шумно веселиться, легкомысленно скакать и дурачиться.

– Потому что я не знаю, как это делается.

– Я научу вас, королева Кэт! Моя золотая королева… Мы с вами будем править вместе.

Мое лицо залилось краской; думаю, Эдмунд сразу же заметил это, потому что тут же перешел от слов к делу, чтобы отвлечь всеобщее внимание.

– Итак, мои несчастные подданные, слушайте первый указ Главы рождественских увеселений. Мы проводим Старый год радостно и весело. Будем плясать, петь и нарушать все правила, какие только можно. Мы заставим эти древние стены содрогнуться и зазвенеть.

Он соскочил со стула, размахивая над головой мечом.

– И я знаю, где лежит сокровище, которое нам для этого понадобится!

* * *

Получив ключ у Алисы (посмотревшей на нас подозрительно, как на ватагу расшалившейся бесшабашной детворы), Эдмунд, державший меня за руку и тащивший за собой, повел всех по длинным коридорам (которые, чем дальше, становились все более пыльными), пока мы не оказались перед комнатой, когда-то служившей чем-то вроде прихожей. Открыв дверь, мы увидели, что теперь тут хранился всякий хлам, оставшийся от прежних обитателей замка. Мы растерянно толпились в проходе; дамы подбирали юбки, стараясь держаться подальше от запыленных сундуков и гобеленов. Но Эдмунд, полностью поглощенный воплощением в жизнь своих планов, не обращал на это внимания.

– Так, давайте-ка посмотрим. – Он подхватил стопку коробок и свертков. – Приказываю вам открыть эти ящики, потому что, если только я ничего не перепутал…

Мы сделали то, что было велено, и вскоре, забыв про пыль, восторгались шумно, словно малые дети: в ящиках были аккуратно сложены костюмы, в далеком прошлом предназначавшиеся для участников королевской процессии или же рождественской пантомимы.

– Кому все это принадлежало? – поинтересовалась я, прикладывая к лицу маску фазана с раскачивающимися сверху перьями; из-за нее вопрос мой прозвучал приглушенно.

– Королю Эдуарду, третьему английскому монарху с этим именем. Это его мы должны благодарить за все это. Вещи эти старые, но – видит Бог – в этом году мы будем выглядеть замечательно!

Мы вытащили костюмы (все они прекрасно сохранились) и принялись отряхивать их от пыли и паутины. Здесь было обилие всевозможных масок, плащей и накладных крыльев, так что очень скоро вся наша компания была разодета в старинные наряды, сиявшие звездами и позолотой.

– А кем сегодня будете вы, королева Кэт? – спросил Эдмунд.

Я одна стояла ненаряженная, не зная, что выбрать; в руках у меня был отрез красно-черного бархата, и я набросила его на одно плечо. Сам Эдмунд уже облачился в плащ, усеянный звездами, как у волшебника, а лицо его закрывала маска льва, в отверстиях которой возбужденным блеском горели его глаза; голос юноши звучал странно и раскатисто.

– А это еще что такое? – спросила я, приподнимая тяжелую ткань.

Я никак не могла понять, какой она формы и для чего нужна.

Эдмунд в ответ зарычал, подражая льву.

– Я не скажу вам этого! Пока что не скажу. Вы сами все увидите – на Двенадцатую ночь. Однако вернемся к моему вопросу. Так кем же вы все-таки будете?

– Не знаю, – растерянно призналась я, оглядывая окружавшее нас великолепие.

– Думаю, мы сделаем так. – Забрав у меня бархат, Эдмунд набросил мне на плечи серебристый плащ и, приложив к моему лицу маску ангела с серебряным ликом, закрепил ее на затылке серебристыми лентами. – Повернитесь-ка кругом.

Я повернулась к нему спиной и почувствовала, как он прикрепил что-то к моим плечам.

– Что вы делаете? – спросила я, пытаясь обернуться, но из-за узких вырезов маски смогла рассмотреть лишь какой-то тонкий, будто паутинка, материал, натянутый на легкую деревянную раму.

– Я даю вам крылья, – ответил Эдмунд. – Ангелам они просто необходимы. – Тут он наклонился и шепнул мне на ухо: – Как бы вы парили без них? А я ведь хочу, чтобы сегодня вы именно парили, моя серебряная королева!

Он вышел из-за моей спины и, остановившись передо мной, отвесил низкий поклон, приложив ладонь к сердцу. Я ответила глубоким реверансом. Итак, мы с ним были королем и королевой.

Эдмунд Бофорт словно воссоздал меня, полностью изменив мой облик; теперь я была помощницей, которой руководил настоящий мастер.

Согласно новому декрету Эдмунда (а также потому, что, как выяснилось, костюмов хватит на всех) мы должны были провести эти праздники в нарядах из зеленого бархата, с головы до ног украшенные перьями павлина, хотя в таком виде и напоминали адептов странной мистической секты.

Наши дни, заполненные развлечениями и удовольствиями, пролетали незаметно. Мы разыгрывали сюжеты о святом Георгии, поражающем непокорного дракона, и о короле Артуре, нашедшем волшебный меч в камне. Каким-то образом получалось, что чаще всего святым Георгием или королем Артуром был Эдмунд. К нам присоединился Юный Генрих, мой маленький сын; его широко открытые от удивления и восторга глаза были величиной с большие серебряные монеты; он исполнял роль дракона – в маске, надетой на кудрявую головку, и с пристегнутыми к плечам крыльями, – пока не уснул обессиленный прямо у меня на коленях, несмотря на гремевшую вокруг музыку.

Мы все время танцевали, взявшись за руки, хором подпевали звучному тенору Эдмунда, на ходу слагавшего стихи. Бегали между разбросанных на полу подушек, стараясь их не коснуться; тот же, кто все-таки касался подушки, должен был в наказание исполнить какой-нибудь приказ нашего неумолимого предводителя.

Мне пришлось отправиться в кухню за вином и элем, причем принести это я обязана была сама, поменявшись ролями со своими подданными, которым я, королева, должна была таким образом услужить. Я легко бы с этим справилась, но меня сопровождал Эдмунд; он тащил подносы, а мне велел следовать за ним с церемониальным жезлом моего распорядителя и подносить каждому из присутствующих заздравную чашу с поклоном служанки.

Эдмунд везде успевал приложить руку. Шутки, розыгрыши, шалости и смех лились сплошным потоком. Мы флиртовали, соблазняли, очаровывали друг друга в нескончаемом бурном водовороте. Ели и пили мы на ходу, чтобы не тратить время на формальные трапезы. А когда небо заволокло темными тучами и мы все собрались у огня, наши мужчины