class="p1">Зимними вечерами темнеет быстро, и в сгущающихся сумерках я довольно смутно видела его лицо, полускрытое мягкими тенями. Мне показалось, что уголки его губ сурово, почти недовольно опущены – а может быть, это была лишь игра света.

Вдруг слева от меня раздался знакомый голос:

– Королева Кэт! Идите к нам; я хотел бы услышать ваше мнение по одному очень важному вопросу!

Я развернулась и торопливо направилась на зов.

Вернувшись во дворец, я посмотрела на себя в зеркало. Щеки мои разрумянились, глаза блестели, и причиной всего этого было не только движение на свежем воздухе. Мои мысли, путаясь, вились вокруг Эдмунда Бофорта. С одной стороны, я не хотела, чтобы он выделял меня среди остальных, а с другой – досадовала, когда он этого не делал. Его остроумные, дерзкие комплименты горячили мне кровь, но потом я находила их слишком смелыми и фамильярными.

Меня обуяло смутное, но неотвязное томление: я не могла дождаться рассвета, когда встану с кровати, чтобы провести еще один день с мужчиной, столь неожиданно ворвавшимся в мою жизнь.

А затем настало время наполненных событиями дней и долгих ночей. Двенадцать дней веселья незаметно подошли к концу. Наступил канун Рождества Христова, и весь наш замок трепетал в волнующем ожидании. А может быть, трепетала я одна: я не знала, что ждет меня впереди, но пребывала в прекрасном настроении.

Вместе с Генрихом мы встречали только одно Рождество, в Руане; это было довольно мрачное религиозное действо, состоящее из традиционных церемоний и большой торжественной мессы. Следующее Рождество (после рождения сына) я провела в одиночестве в Виндзоре. В тот год мы никак не отмечали этот праздник, потому что я тогда еще не прошла обряд церковного очищения после родов. Каких-то радостных моментов из детства, связанных с Рождеством, я также не могла припомнить. Но на этот раз все будет по-другому. В этом году у нас при дворе был Эдмунд Бофорт. Когда мы встретились с ним за ужином в канун Рождества, в комнате царила напряженная атмосфера. Я не чувствовала угрозы или опасности, а словно замерла на цыпочках в тревожном ожидании.

– Нам нужен Глава рождественских увеселений[32], – заявила Джоан. Рядом с Яковом она расцвела, точно зимняя роза. – Без него мы не сможем праздновать.

Мы вернулись с прогулки вдоль реки и стояли в Большом зале у ревевшего в камине огня, все еще одетые в меховые тяжелые накидки. Я знала об английской традиции – выбирать на эту должность задиристых особ, готовых перевернуть весь мир с ног на голову.

– Я буду Главой рождественских увеселений, – заявил Эдмунд, красовавшийся в ярком, подбитом мехом плаще.

Из-за этой залихватской позы он чем-то напоминал некое злобное существо из потустороннего мира.

– Вы не можете, – поспешно сказала Джоан. – Согласно традиции это должен быть кто-то из слуг, который мог бы свободно над всеми потешаться. Вы для этого не подходите.

– Я изменю традицию. – Эдмунд обвел нашу компанию горделивым взглядом. – Кто сможет поднять всех нас на безумные вершины удовольствия лучше, чем я?

– Я думал, что это выборная должность, – заметил Яков, дыша на замерзшие пальцы. – Конечно, это языческий обычай, – ухмыльнулся он, – но, живя в этой стране, я уже привык к таким вещам.

– Выборная? Я сам себя выбираю! – Высоко подняв брови, Эдмунд обвел присутствующих надменным взглядом в поисках того, кто посмеет перечить его решению, а затем воззрился на меня. – Что скажете, королева Кэт? Позволите ли вы мне отныне стать вашим Главой рождественских увеселений?

– Не позволю, – торжественно, в тон ему сказала я и покачала головой; мне показалось, что ухмылка, изогнувшая его губы, выражала даже не недовольство, а раздражение, вызванное тем, что его страстное желание не было исполнено.

Эдмунд уже не смеялся. Все пошло не так, как ему бы хотелось, и я – просто из вредности – вдруг решила помешать его планам, что бы он ни задумал.

– Вы сами прекрасно знаете, каковы правила, – закончила я.

– И вы принудите меня им следовать? – требовательным тоном поинтересовался он, словно считал, что его интонация может меня переубедить.

– Вот именно. И без жульничества. Мы все должны соблюдать правила.

Я отправила Томаса на кухню, и мы все, сняв плащи и перчатки, перешли в гостиную. Здесь и нашел нас паж; он принес плоский пирог с сушеными фруктами и, широко улыбаясь, поставил его перед нами на стол. Это привлекло всеобщий интерес и вызвало множество комментариев. А еще – нешуточное возбуждение. Поскольку результат предстоящего действа определит ход наших празднований.

– Посмотрим, кому посчастливится найти боб, спрятанный в этом пироге. – Эдмунд обнажил свой меч, как будто собирался разрубить пирог пополам. – Можно я его разрежу?

Я улыбнулась ему и снова покачала головой:

– Я предпочитаю, чтобы это сделал король Шотландии.

Яков отреагировал молниеносно:

– А я предоставляю это почетное право своей невесте. Она определенно сделает это аккуратнее, чем вы, Эдмунд. И более умело. Не стоит резать праздничный пирог мечом.

Эдмунд слегка наклонил голову, и в глазах у него сверкнул опасный огонек. В какой-то миг мне показалось, что он начнет спорить. Но он вдруг рассмеялся.

– Что ж, тогда вперед, королева Джоан!

Яков снял с пояса кинжал и передал его невесте; та, ловко орудуя им, быстро разрезала круглый пирог на одинаковые куски в форме клина. Все взяли по одному и принялись осторожно есть, поглядывая друг на друга. В пироге запекли боб; он и определит, кто сегодня станет Главой рождественских увеселений.

– Это не я.

– И не я.

Все по очереди отрицательно качали головой, причем многие с явным облегчением. Яков разочарованно пожал плечами. Я ничего не говорила. Я терпеливо ждала, понимая, что сейчас должно произойти. Этот мастер фокусов и театральных эффектов заставил всех нас ждать до самого последнего момента. И вдруг…

– Вот! Что я вам говорил? – Эдмунд вынул боб изо рта и гордо поднял его вверх. – В конце концов Главой рождественских увеселений все-таки буду я.

– Какое странное совпадение! – заметила Беатрис.

– Вы хотите обвинить меня в жульничестве? – Эдмунд резко обернулся к ней, с таким видом, будто готов был наброситься на любого, кто осмелится показать на него пальцем.

– Ну что вы? Я бы не посмела.

Я бы тоже не посмела, хоть и была уверена, что он сжульничал. Эдмунд пришел сюда с заранее приготовленным бобом, веря, что сможет заставить замолчать истинного победителя конкурса. Это было рискованное предприятие, которое могло окончиться для него конфузом. Но я сохраняла спокойствие.

Потому что на самом деле боб был в моем куске пирога.

– Итак, я Бобовый король! И Глава рождественских увеселений! – Охваченный необузданными эмоциями, Эдмунд вскочил на стул с мечом в руке. –