этот путь, — эскадра подошла вечером к мысу, который называется Голубым, или Серым, углом. Как только мы его достигли, мы изменили курс и направились на северо-восток. Этот Голубой, или Серый, угол находится в 12 милях от устья Двины. Вечером от захода солнца до полуночи наступил штиль, так что корабли продвинулись только незначительно вперед; с полуночи, однако, явилась возможность продолжать путь при свежем ветре. 15 августа, часов около 9 утра, поднялся туман; стали раздаваться пушечные выстрелы, барабанный бой и звуки труб — сигналы держаться всем вместе. Из-за тумана яхта „Святой Петр“ чуть было не налетела на скалу у острова Сосновца возле Терского берега. В 2 часа пополудни, думая, что мы удалены на большое расстояние от берега, мы очутились прямо перед ним. Штурман ошибся местностью и восклицал, что компасы неверны. Мы повернули на восток и едва проплыли несколько минут, как из-за густого тумана увидали берег от нас на расстоянии брошенного камня». Крест, который Гордон и его спутники в тумане приняли за корабль, оказался водруженным на берегу. Контр-адмирал пришел в ужас и совсем растерялся: яхту могло выбросить на берег и, казалось, не было возможности ее повернуть. Отрубили канат и бросили якорь, и яхту удалось остановить не далее одной сажени от скалы. Гордон решительно не знал, что делать далее. Наконец решено было оттащить яхту от берега, буксируя ее при помощи имевшейся при ней лодки. Этот прием удался. Между тем туман стал рассеиваться, яхта благополучно была проведена между островом и берегом и в 3 часа дня была уже в открытом море вне опасности. Полчаса спустя стали заметны некоторые из кораблей эскадры, но в значительном отдалении. Туман окончательно разошелся, дул довольно свежий ветер, Гордон приказал развернуть все паруса, чтобы догнать остальные корабли. «Так, — заключает Гордон свой рассказ об этом происшествии, — избавило нас Божественное Провидение от этой опасности. По милости Божией нас спасло то обстоятельство, что ветер был не очень силен, и то, что мы вовремя бросили якорь»[297].

Прочие суда эскадры, убавив паруса, дожидались задержавшегося контр-адмиральского корабля, затем, по его присоединении, двинулись вперед полным ходом. Вскоре после заката солнца флот прошел в виду устья реки Поноя, ночью миновал лежащие к северу от Поноя Три острова, которых Петр достигал в предыдущем году, а на рассвете 16 августа обогнул Орлов нос, направляясь к северу. Яхта «Святой Петр» шла, все время отставая от других кораблей, и держалась близ берега, на котором по низинам и долинам был виден снег. К полудню ветер стих. Был созван совет, на котором решено в случае противного или слишком сильного ветра повернуть обратно, предоставив купеческим кораблям продолжать путь. Сигналом к возвращению в Архангельск должны быть пять пушечных выстрелов из больших орудий с адмиральского корабля, а сверх того поднятие флага на бизань-мачте, если приказ о возвращении будет отдаваться днем. После обеда на яхту Гордона собрались капитаны английских кораблей и распрощались с ним за стаканом ликера. Вечером был ужин на адмиральском корабле. Ночью эскадра прошла при благоприятном свежем ветре мимо Лумбовской бухты и островов того же имени и на рассвете 17 августа достигла утесов мыса Святого носа. К 7 часам утра ветер окреп и начал становиться противным. Раздались условленные пять пушечных выстрелов — сигнал к возвращению, «чему мы очень обрадовались», — искренне замечает Гордон. Начался обмен прощальными салютами с купеческими кораблями, которые отправились дальше, а затем Гордон салютовал адмиралу и вице-адмиралу, прибывшим на его корабль. Возвращались при сильном ветре. Около часу пополудни прошли мимо устья Поноя, вечером завидели остров Сосновец с водруженным крестом, где за день перед тем контр-адмиральский корабль едва не разбился. Мимо острова прошли ночью, держась на более отдаленном расстоянии от берега, чем раньше[298].

18 августа на рассвете ветер стих; Гордон потерял из виду шедшие впереди корабли. Яхту кидало из стороны в сторону, но вперед она не двигалась. 19-го, около 7 часов утра, поднялся свежий южный ветер; яхта стала лавировать. К полудню ветер усилился. Контр-адмирал опять совершенно растерялся. «Мы считали себя погибшими», — откровенно пишет он. Контр-адмирал не нашелся предпринять ничего иного, как подойти на расстояние версты к берегу, бросить якорь и, пересев на шлюпку, искать спасения от той стихии, которая, казалось бы, должна была быть ему близкой по званию контр-адмирала, на берегу, где виднелись многочисленные хижины и где он со спутниками занялся собиранием оказавшихся там в большом количестве ягод земляники, малины, красной и черной смородины, брусники и костяники. Дождавшись более благоприятной погоды, храбрый моряк вернулся на корабль, распустил паруса и на рассвете 20 августа догнал другие корабли[299].

20 августа, в 8 часов утра, эскадра прошла мимо деревни Куя, находившейся неподалеку от двинского устья. Ветер стих, и корабли несло приливом. В час пополудни адмиральский и вице-адмиральский корабли достигли «бара», песчаной отмели в устье, и бросили там якорь из-за безветрия. 21 августа вошли в устье Двины, но сначала вице-адмиральский корабль, а затем и Гордонова яхта сели на мель. Потребовалась получасовая работа, чтобы стащить яхту оттуда воротом. После этого злоключения Гордон благополучно достиг Соломбальского рейда, бросил якорь подле адмирала и отправился на адмиральский корабль, а затем «Великий Шкипер» (Петр) прибыл на его яхту и пробыл на ней с час. Вице-адмирал не так скоро справился с затруднением и пришел на рейд только 22-го[300].

Путешествие было окончено. Надо было собираться в Москву. 22 августа Гордон был занят распределением офицеров и солдат своего отряда, а также и багажа по судам, на которых предстояло плыть вверх по Двине до Пенды. 23-го он явился к Петру откланяться, причем передал ему какие-то книги и подарил два присланных из Англии «Ladstцcke» (?), что было царю очень приятно. В тот же день давал пир воевода Ф. М. Апраксин. 24-го Гордон пустился в путь. По-видимому, одновременно с ним отправились князь Ф. Ю. Ромодановский, Т. Н. Стрешнев и Н. М. Зотов. В этот день последние двое приставали в Холмогорах, где служили молебствие. 26 августа проследовал мимо Холмогор и Петр, которого сопровождал до этого города архиепископ Афанасий. Царь, как и на пути в Архангельск, не останавливался в Холмогорах[301]. 29 августа он достиг уже устья Пенды, впадающей в Двину несколько севернее Ваги, откуда писал архангельскому воеводе Ф. М. Апраксину: «Min Her, — сего августа в 29 день на Пенду приехали, слава богу, живы. Как поехал, за суетою забыл, ныне молю исправить некие нужды, а именно: естьли лимонов свежих будет много, половину осолить, а другую