продолжает: «А новый корабъль 11 д. июля савъсемъ отдѣланъ і окрещенъ во імя Павъла апостола і Марсовымъ ладономъ доволно куренъ; въ томъ же курениі і Бахусъ припочътенъ былъ давольно», — так обозначил царь пушечную пальбу и пиршество, которыми ознаменовано было крещение нового корабля. В своем письме Виниус извещал царя о происшедших в Москве пожарах. Петр в ответе, продолжая те же мифологические сравнения, обнаруживающие у него кое-какие сведения по античной мифологии, сообщает о пожаре, вспыхнувшем на одной из барок и угрожавшем всем судам, стоявшим в устье впадающей в Двину реки Кончугурки. «О сколь нахальчифъ вашъ Вульканусъ, — читаем далее в том же письме. — Не довольствуется вами, на суше пребывающими, но i здѣсь на Непътунусову державу дерзнулъ i едва не всъе суды, въ Кунъчукорье лежащия, къ ярмонъкѣ, с товары въсе пожег; абаче чрезъ наши труды весма разоренъ, точию едину барки кровълю i борть жѣгъ с [х]лебомъ, а возле была барка съ пенькою, i естлибъ та загорелось, тогда бъ отнюдь не возмозно было отнять, i чаю, чтобъ сеи пожаръ не меньши былъ всехъ московъских, i короб-ли старымъ бы пескомъ домой пошли. Piter, іюля въ 12 д.»[289].

13 июля Петр со свитой обедал у преосвященного Афанасия.

XVI. Выход в Ледовитый океан

Обладая уже двумя кораблями на Белом море и ожидая прибытия третьего, Петр мечтает о постройке у Архангельска целого флота. Виниусу было поручено достать из Амстердама от того же Витзена чертежи и размеры голландских кораблей. Виниус, однако, не мог удовлетворить царя. «Со вчерашнею, государь, почтою, — пишет он Петру 9 июля, — из-за моря бурмистр Витцен писал ко мне, что он в книге своей не описал меру о кораблях и о яхтах меры против кила для того де, что той меры описать было невозможно, затем, что всякой корабелной мастер делает по своему рассуждению, как кому покажется, и чтоб для примеру доброго розмеривания изволил бы ваше царское величество указать розмерить тот корабль, на котором Ян Флам пошел к Городу и куплен про вашу, великих государей, потребу. А тот де корабль зело хорош и розмерен зделан, и против того карабля розмеру возможно иные суды делать»[290]. Петр не соглашается с такими доводами, возражает, указывая на разные типы судов, чем выдает свои познания в кораблестроении. Встреченное на пути препятствие не уменьшает его движения к намеченной цели, и он продолжает настаивать на своем — сыскать размеры судов разных типов. «Min Her, — отвечает он Виниусу от 19 июля. — Писмо твое, іюля въ 9 д. писанное, мнѣ вручено іюля въ 16 день, и в том письме писано, чтобы розмер взять с карабля, которой Флам приведет, и с того бы делать и иные суды. И тому невозможно статца, потому что тот карабль фрегат, а не флейт, и для того кшталтом (видом, Gestalte) зело розны суть межь себя, а голиаты и яхты и гараздо далея видом и розмером. И для того, сколко возможно, потрудись, чтобы тем розным судам всякому особь розмер сыскать. Да в том же писме и другое писмо (Виниус пересылал царю письмо от сестры Петра царевны Натальи Алексеевны) запечатано принел в целости. А Флам по се число еще не бывал. Piter. От Города июля в 19 д.»[291] Не без горечи, вероятно, писал Петр эти заключительные слова письма: «А Флам по се число еще не бывал». Но как раз в тот же день, когда было написано это письмо, желанный корабль вместе с двумя английскими судами показался в устье Двины. «Мы были, — пишет Гордон, — на той стороне реки на пирушке и слышали выстрелы». Это был канун Ильина дня.

Петр был в церкви Ильи Пророка на Кегострове. В устье Двины есть песчаные отмели, часто изменяющие свое местоположение и этим затрудняющие судоходство. Корабли должны ждать прилива, чтобы пройти их безопасно[292]. Вероятно, этим объясняется некоторое замедление в прибытии корабля в Архангельск: только 21 июля, около 4 часов пополудни, он подошел к острову Соломбале и бросил якорь, где обыкновенно стояли на якоре тяжело нагруженные суда. Это был 44-пушечный фрегат «Santa Proffeetie» («Святое пророчество») с экипажем из 40 матросов под командой Яна Флама. Еще задолго до прибытия «Святого пророчества» в Архангельск амстердамский бургомистр Витзен прислал Лефорту (от 24 мая) подробное его описание, которое последний приложил в письме к своему брату в Женеву от 4 июля. «На борту корабля, — пишет Витзен, — находятся 40 хороших матросов. Он снабжен 44 железными пушками, 6 из них — гаубицы, все из хорошего железа. Экипаж, снасти, якори, мачты, паруса, оружие и т. д. отборные. Уже теперь видно, как развевается флаг его царского величества перед этим городом (Амстердамом). Я велел погрузить на борт три тысячи пудов пороху, далее, несколько хороших ружей, сабли, пистолеты, ядра и цепные ядра и вообще все, что должно быть на военном корабле. Корпус судна сделан из наилучшего дерева, какое только можно было найти; это, далее, лучший ходок, чему мы сделали пробу перед этим городом. Плата матросам немного высока, частию из-за военного времени, частию вследствие недостатка в экипаже, который нелегко найти, если не заплатить дороже обыкновенного. Каюта кормовой части корабля снабжена великолепной походной кроватью, с хорошими матрацами, занавесами из красной шелковой материи и со всеми принадлежностями, а также ковром. Имеется также и ковровая скатерть для стола. Каюта, находящаяся повыше, в которую входят по потайной лестнице, разделена на два отделения, из них в заднем я велел поставить полог из шелковой материи другого цвета для постели его величества. Потолки этих обеих кают расписаны лучшими мастерами, и там изображены с натуры цветы и птицы. Точно так же украшены живописью кормовая и носовая части корабля, а стены обеих кают обиты разрисованной кожей. Я велел штурману в нижнем пространстве кормы сделать запас салфеток, скатертей, посуды и других вещей и необходимых столовых и постельных принадлежностей, а также запастись рейнскими и французскими винами и согласно вашему распоряжению захватить с собой обезьян и маленьких болонских собак»[293]. Прибытие желанного корабля праздновалось пиром. «Mi Her, — пишет Петр Виниусу 21 июля, по-видимому, с самого пира, — ничто іное нынѣ мнѣ писать, только что давъно желали, нынѣ в 21 д. совершилось: Янъ Фъламъ въ целости приехалъ, на каторомъ каробле 44 пушкъи і 40 матрозофъ.

Пожалуй, поклонись въсемъ нашимъ. Пространънее писать буду въ настояшей почьте; а ныне обвеселяся, неудобно простърано писать, пачеже і нельзя, понеже