это все твои домыслы. Лучше вообще не верить в Бога, чем верить, как ты выразился, на всякий случай. Я верю без всяких условий, оговорок и вариантов. А то, что ты называешь словом "алиби", автоматическим пропуском в рай не является. Я же говорил тебе уже, что внешняя набожность и истинная любовь к Богу — разные вещи, и тот, кто в глазах людей был праведником, в глазах Бога может быть закоренелым грешником. Поэтому думать надо не о том, как ты выглядишь в глазах других людей, а о том, с чем ты предстанешь перед Господом, который видит больше, чем кто бы то ни было". — "То есть, как это "не думать о других людях"? Наплевать на их мнение? Наплевать на других людей?". — "Нет. Если ты любишь Бога, то любишь и окружающих тебя людей, любишь, как самого себя. В этом и заключается главная Божья заповедь. Ничего сложного". — "Ну да, все слишком просто. Как с той простотой, которая хуже воровства. Вот только… вы понимаете, Константин Евгеньевич, что если кто-нибудь в школе узнает, о чем мы тут с вами говорили и вообще — о том, что тут было, у вас… могут быть большие неприятности?". "Понимаю", — Костя смотрел на него пристально и слегка печально. "А что вы на меня так смотрите? — оскорбился Тэтэ. — Вы что, думаете, я вас выдам? Ну, Константин Евгеньевич, это вы зря! Не ожидал от вас! Как вы могли подумать вообще?.. Я — не стукач! Тем более, на вас стучать я бы никогда не стал. То есть, вообще ни на кого не стал бы, но на вас — особенно. Не стал бы. Короче, вы поняли, да?". — "За что же мне такая особая честь?". — "За то, что вы, Константин Евгеньевич, — мой любимый учитель. Уж извините мне этот сентимент. И не подумайте, что я к вам подлизываюсь!.. Я — вполне серьезно. Ваш предмет у меня до сих пор — самый любимый. Думаю, не только у меня — у всего класса… Кстати, а помните, Константин Евгеньевич, как вы нам однажды на уроке про Атлантиду рассказывали? В каком же это классе было? В седьмом, шестом?.. Ух, здорово вы тогда рассказывали!.. Я потом целый месяц только об этом и думал. Но так и не понял: была Атлантида на самом деле или нет? Как все-таки, Константин Евгеньевич, а?". — "Ну, если верить Платону и Солону, людям, безусловно, мудрым и авторитетным, то Атлантида была". — "Если верить Платону и вашей теории о том, что любая небылица или миф имеют под собой реальную основу!", — щелкнул пальцами Тэтэ. "Молодец, Толя, поймал меня на слове", — кивнул прищученный географ. — "Ага, наконец-то, 1:0 в мою пользу! Но если Атлантида существовала, как тогда объяснить ее бесследное исчезновение? Почему огромная могучая страна пропала в одну минуту, как будто и не было ничего? И ученые никаких следов найти не могут, никаких свидетельств и доказательств, ничего!". — "Ты, наверное, опять будешь смеяться, но если Атлантида существовала (я говорю "если"), а потом внезапно и бесследно исчезла, то объяснение этому может быть только одно: гнев Божий. Ну, я же сказал, что ты будешь смеяться… Однако, может быть, ты слышал о всемирном потопе, описанном в Библии? За грехи людские Бог наслал на Землю ливень, который продолжался 40 дней и 40 ночей. Погибли все, кроме Ноя и тех, кто спасся вместе с ним в ковчеге. Слышал, да? Ну, так вот, всемирный потоп и мог быть причиной гибели этой самой Атлантиды. Если она была. Либо не всемирный, а, скажем так, локальный потоп, которым Бог покарал именно эту страну. А насчет отсутствия следов и доказательств… Когда Бог хочет что-то стереть с лица земли, никаких следов не остается". — "Да какой всемирный потоп, о чем вы говорите?!.. Это же по времени не совпадает! Даже если допустить, что этот самый потоп был в реальности!". — "Ты забываешь о том, что принятое сегодня летоисчисление не совпадает с библейским летоисчислением. Не говоря уж о том, что так называемая дата гибели Атлантиды тоже может быть выдумкой". — "Охх, Константин Евгеньевич, вы неисправимы!.. Ну, хорошо, если Атлантиду погубил потоп (я говорю "если", Константин Евгеньевич), за что, спрашивается, ваш Бог наслал его на Атлантиду? Атланты-то ему чем не угодили? У них ведь была самая высокоразвитая по тем временам цивилизация, самая передовая наука, самые высокие здания, самое мощное оружие! Они были сильнее и умнее всех! Зачем же их надо было топить, как котят в ведре?". — "Строить каменные махины и создавать эффективное оружие, которым сподручнее убивать людей, — не самый лучший способ снискать милость Господню. Те же высокие здания, небоскребы, как теперь говорят, — всего лишь проявление человеческой гордыни, как некогда Вавилонская башня. А гордыня — мать всех грехов". — "Ну, да, лучше, конечно, строить пятиэтажные "хрущевки", чем небоскребы…". — "Я этого не говорю. Но ты посмотри на храмы или на те же старинные здания в Москве, Ленинграде. Там в каждом камне присутствуют гармония и красота, любовь зодчего к своему творению, а не желание построить повыше или пониже. Ты бывал в Ленинграде?". — "Нет, к сожалению". — "И на зимних каникулах три года назад с классом тоже не ездил, насколько я помню?.. Ну, ничего, в десятом классе, возможно, еще раз съездим. Уверен, тебе там понравится. Это настоящая архитектура, не то, что эти твои небоскребы". — "Может быть, может быть… Но из ваших слов получается, что вы, Константин Евгеньевич, против научно-технического прогресса? Ну, когда вы про атлантов говорите. И это учитель!.. Ничего себе!". — "Научно-технический прогресс — вещь удобная и опасная одновременно. Как нож. Им можно картошку почистить, можно ребенку из щепки кораблик выстругать, а можно и человека зарезать. С одной стороны, научно-технический прогресс сопровождается великими открытиями, накоплением знаний, с другой — беспощадным уничтожением природы, подлинного чуда, которое дал людям Бог, того божественного материала, без которого ни одно великое открытие не состоялось бы. И ради чего он уничтожается? Ради удовлетворения двух низменнейших людских страстей — страсти к безделью и страсти к убийству! Ведь научно-технический прогресс, в конечном счете, нацелен лишь на создание вещей и приспособлений, делающих жизнь человека еще более комфортной и праздной. Ну и — на создание нового оружия, конечно. Казалось бы, благодаря прогрессу люди должны жить счастливей и дольше, чем предыдущие поколения, на деле же прогресс лишь ускоряет процесс самоистребления человечества. Стал ли наш мир более безопасным благодаря научному прогрессу? Нет, он становится все более опасным, потому что