***

- Эй, Калаб! Проводи Великую Госпожу в её опочивальню – видишь, она притомилась! Сюда можешь не возвращаться - ты мне сегодня не понадобишься...

Уходящая из Полночного Покоя Лейла двигалась как сомнамбула. То, что здесь произошло, оказалось слишком сильным для изнеженной девочки, не привыкшей платить потом и страданием за свои успехи. Да и какие там ее успехи – в лучшем случае прилежание в глазах наемных учителей...

Порка и немедленно последовавшая пытка наслаждением обрушили ее мир – и она шла как в забытье. Даже боль в сеченых ягодицах не могла отрезвить ее...

***

Султан проводил взглядом уходящую Великую Госпожу, и перевел глаза на сидящую у его ног рабыню.

Глаза рабыни сияли преданностью и восторгом.

- Ты чем так довольна?! - раздраженно спросил он.

Рабыня припала лбом к ногам Повелителя – и лишь после того ответила: «Господин подарил мне восторг тогда, когда я мечтала об этом! Рабыня счастлива!»

- Да? - желчи в голосе Султана было с избытком. - А не врешь ли ты мне? Ты же видела, что ложь делает даже с Великой Госпожой...

- У Великой Госпожи Лейлы был сегодня отличный день! - с поклоном отвечала рабыня.

Султан изумленно приподнял брови: «Ты всерьез так считаешь – или думаешь, что рабам позволено шутить над наказанием Великой Госпожи?»

- Я бы не осмелилась, Величайший, - с нижайшим поклоном отвечала рабыня. - Но у Великой Госпожи Лейлы сегодня действительно был лучший день, чтобы понести от тебя ребенка... Лишь это я имела в виду, Повелитель...

- Откуда ты знаешь?

- Запах, Повелитель! Тот запах, который сказал мне о рабском вине, так же точно говорит о том, когда женщина на пороге месячных очищений, а когда готова принять от тебя драгоценный плод...

Султан замолчал и погрузился в раздумья. Да, что-то подобное говорил ему Скульптор, но он не знал тогда, как этим воспользоваться.

Но сейчас в его голове оформлялась идея. Та идея, которая и приведет его в непреходящей славе!

К тому же, если Лейла понесла после сегодняшней ночи, наказывать ее будет расточительством...

- И ты можешь это сказать точно?

- Да, Повелитель! И это, и про возникновение некоторых болезней, и про банж и гашиш, - но для этого мне надо подойти близко...

Взглянув снова на лучащееся искренней преданностью личико, Султан подивился - еще недавно она была измазана до ушей, а сейчас сияла чистотой. Умылась она, что ли, как кошка лапой...

- Ступай к себе...

***

История молчит об этом, но видимо Султан в ту ночь размышлял допоздна – и, возможно, не ложился вообще.

Фидаины молчат о таком, а больше никому это и знать не надо.

Утром Султан затребовал пред очи свои шейха Мансура, начальника Тайной Стражи, и Калаба, без которого в женском вопросе просто никуда...

- Мансур, - начал шейх. - Моя любимая жена Лейла долго не могла подарить мне ребенка. А вчера я узнал, что кто-то из служанок ее тайком проносит в гарем рабское вино, чтобы лишить меня радости видеть сына от любимой жены. Поручаю тебе – возьми всех служанок Лейлы, и свободных и клейменных, и вызнай у них, кто приносил и подливал Великой Госпоже рабское вино. Я даже не хочу знать имя виновной – или виновных. Если она из свободных Султаната – удавить в темном углу, но прежде узнать, кто ее надоумил. Если из числа служанок, привезенных Лейлой из Шема, то публично клеймить, предать позору - а выяснив все, все равно удавить. Если из числа невольниц – то удавить шелковым шнурком посреди гарема в назидание всем прочим. Всех служанок, виновных умолчанием, также казнить. Невиновных выслать, так, чтобы больше никогда в жизни и на день пути к Лейле не подошли.

Мансур лишь поклонился Султану. Всё было предельно ясно. Все должны умереть.

Но сначала они расскажут ему, кто хотел лишить Султана радости видеть ребенка от любимой жены.

Шейх слегка улыбнулся в бороду. Он любил пытать женщин. Особенно изнеженных обитательниц гаремов и их служанок. Сытые. Холеные. С нежной кожей…

Мансур с радостью исполнит приказ Повелителя Юга!

И он еще раз поклонился.

- Теперь ты, Калаб!

Толстый евнух склонился в земном поклоне, трепеща от голоса Величайшего. Непростая выдалась ночь, кнут просто чудом миновал спину Калаба...

- Ты укажешь Мансуру всех служанок Великой Госпожи Лейлы - голосом и титулом Султан показал понятливому евнуху, что «супруга кесаря вне подозрений». - И тех, кто приходил к ней каждый день, и тех, кто посещал лишь изредка, и оказывал услуги. Всех!

Калаб поклонился, не решаясь вставить слово.

- После этого ты отправишься к шейху Сурайдж аль-Хаддару и купишь у него тех черных слоних. И пусть траты твои буду умеренны! Я желаю, чтобы именно они стали ближними служанками Лейлы, охраняя ее покой...

Тут Султан не сдержал легкой усмешки.

- Передай шейху Сурайдж аль-Хаддару мое монаршее благоволение, и при торге скажи: «Лишиться благоволения хуже, чем никогда его не иметь...» Я уверен, купеческий староста поймет тебя правильно... И пришли мне бриллиант моего гарема...

- Ступайте!

***

Вошедшую с поклоном рабыню Султан встречал уже на ногах.

Пристегнув к ее ошейнику тонкую цепь, Султан объявил: «Мы идем в сераль! И смотри, не ошибись...»

- Что мне искать, Повелитель?

- Все, что сможешь узнать о моих женах и наложницах! Рабыни не важны...

***

Прогулка по сералю с рабыней на поводке заняла у Султана весь день. Он посетили опочивальни всех четырех жен - и с тремя из них выпил вина и щербета, а сон утомленной Лейлы тревожить не стал...

Он посетил всех наложниц – и каждой позволил встретить его фруктами и сладостями. А вернувшись в Полночный Покой спросил рабыню: «Что ты теперь о них знаешь?»

- Никто из них не пьет рабского вина, Повелитель...

- Уже хорошо...

- От одной из служанок Великой Госпожи Акрамы пахнет банджем, но у нее болит зуб. Кажется справа...

- Это тебе тоже чутье сказало?

- Про зуб – да, мой господин. А про то, что справа – так у нее щека припухла...

- Что еще?

- Величайший, мне было бы легче, если бы ты сказал, что ищешь? Я даже не всех их знаю по именам, а кое-кого видела сегодня в первый раз...

- У кого из них «тот самый день»?

-