о чём я думал, уводя его от лицея, дальше от посторонних глаз. Но найти хоть какое-то оправдание, почему я это сделал, чего вдруг испугался, значило подвести отца. Отца, который, возможно, впервые поговорил со мной как со взрослым. Как с тем, кому можно доверять серьёзные вещи.

Между нами выросла ещё одна тайна. И это было ужасно.

– Мне жаль, – только и смог выдать я, понурив голову.

– Нет-нет, – торопливо проговорил Скэриэл, сев рядом и опустив руку мне на плечо. – Я не хотел тебя задеть. Готи, мне не нужны твои извинения и муки совести. Я хочу, чтобы ты честно во всём признался в первую очередь самому себе. В смысле… – пальцы сжались почти до боли, – дальше нам не будет проще. Ты точно не решишь, что тебе лучше без меня?

Я потрясённо посмотрел на него – и даже не нашёл сил стряхнуть руку с плеча. Я не был готов признаваться в чём-либо, да я не хотел думать о подобном! По крайней мере, сейчас. Скэриэл выжидательно молчал. Наверное, он помнил, как однажды – незадолго до унизительной отцовской пощёчины – я сказал: «Я не стыжусь, что дружу с тобой». Я не стыдился и сейчас, но выглядело-то всё иначе. Только слепой бы не заметил: моё «милое» смущение у лицея было вовсе не милым. Скорее трусливым.

– Я не буду давить на тебя. – Скэриэл расстроенно махнул рукой и встал, так и не добившись от меня внятного ответа. – Мне это тоже не нравится. Можем больше не говорить на эту тему… но ты ведь сам понимаешь, она никуда не денется.

– Спасибо, – угрюмо сказал я, хотя, честное слово, лучше бы промолчал.

– Да не за что, обращайся, – ядовито добавил он, отходя и расправляя плечи. – Вдруг кто узнает, что ты близок с полукровкой. Как низко ты пал, что скажут папочка и друзья? Я же не Чарли, я тебе не прислуживаю!

Я свирепо взглянул на него. Казалось, теперь пощёчину дали мне.

– Ты ведь знаешь, что не в этом дело! – крикнул я в гневе.

– А в чём же? Чем ещё я недостаточно хорош для тебя?! – рявкнул он.

– Да при чём тут это! – Я вскочил с дивана. – Боже…

Почему сейчас? Сейчас, когда проблемы и так валятся на меня одна за другой? Скэр долго был моей самой крепкой опорой в этом сумасшедшем мире. Говоря с ним, я смеялся, легче дышал, забывал тревоги. Нет, я понимал, что его жизнь во многом тяжелее моей. Что он тоже может срываться, злиться, дурацки ревновать. Но я не был готов к этому сейчас. Пустая ссора убила всю мою радость от экзамена, всё тепло от поддержки домашних. Я только хватал воздух ртом. Не мог собраться и ответить.

В отличие от меня, Скэриэл взял себя в руки и сладко улыбнулся. От этой улыбки мне стало не по себе. Казалось, передо мной стоит абсолютно незнакомый человек – озлобленный, холодный и ехидный.

– Тогда что не так, Готи?

Даже ласковое сокращение сейчас злило. Хотелось проломить ему голову. Это немыслимо, как парой фраз Скэриэл смог вывести меня из себя.

К счастью, раздался звонок в дверь. Возможно, мы были так заняты выяснением отношений, что даже не расслышали подъезжающую машину.

– А вот и твои друзья-чистокровные, да? – бросил Скэриэл насмешливо. «Твои». Не «наши». – Равные тебе по статусу и положению.

– Заткнись, – прорычал я, на что Скэриэл оскалился.

Мы были готовы вцепиться друг в друга, но тут раздался ещё один звонок, более настойчивый, и крики Оливера по ту сторону двери.

– Эй, вы, если вы там голые, то давайте быстрее! На улице очень холодно, – завопил он.

– Чёрт, – выдохнул я.

– Потом договорим. – Скэриэл, хмурясь, отступил и пошёл открывать дверь.

31

– Честно говоря, он немного пугающий, – тихо признался я.

– Называй вещи своими именами: он нереально страшный, – с раздражением бросил Оливер. – Каждый раз вздрагиваю, когда вижу его за спиной.

– Да, не позавидуешь, – добавил Леон шёпотом.

Мы все с опаской уставились на Ларса, нового телохранителя Оливера. Он был громадный, даже выше Оскара. Я всё это время ошибочно считал, что нет никого крупнее, чем Оскар Вотермил, но Ларс… На лице у него красовался безобразный шрам через всю щёку, словно он неудачно загримировался, пытаясь изобразить Гуинплена из романа Виктора Гюго. Только вот смеяться над этим Ларсом было, мягко говоря, рискованно.

Я не сомневался, что он нас слышит, но Оливера это, кажется, не волновало. Скэриэл тоже с интересом разглядывал плечистого мужчину, блуждающего по его дому.

– Полукровка как полукровка, – бросила Оливия, не глядя на телохранителя.

Ларс не спеша осматривался в гостиной, словно что-то искал, но было видно, что ему неловко заниматься подобным.

– И за диваном посмотри, вдруг Бернард там спрятался, – проворчал Оливер.

Ларс невозмутимо продолжил поиски: заглянул во двор, обошёл гостиную, поглядел на кухонный островок, где мы все вместе собрались. Наконец он, видимо, решил, что мы точно не смогли бы спрятать Бернарда, кивнул Оливеру и направился к входной двери.

– Под подушками проверить не хочешь? – едко бросил Оливер ему в спину.

Ларс всё с таким же каменным выражением лица обулся, накинул пальто и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Это что сейчас было? – спросил Скэриэл.

– Мой отец постарался. Решил, что я тайно вижусь с Бернардом. Он меня, похоже, совсем за идиота держит. Вот и приставил телохранителя. – Оливер отпил немного воды из стакана. – Вы только представьте, этот Ларс теперь постоянно со мной будет ходить. Отец сказал это для того, чтобы он отпугивал всех одним своим видом.

– У него это с успехом получается, – улыбнулся Леон.

– Да, это точно. Я боюсь лишний раз обернуться и наткнуться на его шрам. Он мне уже в кошмарах снится.

Мистер Брум не мог вечно держать сына взаперти, а миссис Брум не могла ежедневно возить его в лицей и контролировать, с кем он общается, так что было неудивительно, что Оливеру наняли Ларса.

– Отец сначала приставил к нему симпатичную женщину-телохранителя, но вы знаете Оливера, – цокнула языком Оливия, небрежно поправляя волосы, – он с женщиной и за порог комнаты не выйдет. Наличие вагины пугает его больше, чем шрам на всё лицо.

– Ой, иди ты знаешь куда, – обиделся Брум.

– Зачем? Ты уже там, – парировала Оливия.

Леон прыснул от смеха и торопливо замахал руками, извиняясь перед Оливером. Я тоже слегка улыбнулся, но, чтобы не выдать себя, покашлял в кулак, словно хотел прочистить горло. Эта перепалка меня немного взбодрила, я перестал прокручивать в голове наши со Скэриэлом злые слова в адрес друг друга.

– Предатель, – нахмурившись, выплюнул Оливер Леону.

– Долго он будет с тобой? – спросил Скэриэл, направляясь к холлу. Он закрыл за Ларсом дверь и выглянул в окно.

– О сроках не говорили. Может, до поступления в академию, а может, отец сжалится и избавит меня от Ларса пораньше.

– Как ты? – спросил я, когда все замолкли. – Мы переживали.

Скорее всего, Оливия знала о совместной тренировке, вряд ли Оливер скрыл это от сестры, но вот Скэриэл ничего не знал. Я действительно держал нашу встречу в тайне.

Оливер с благодарностью посмотрел на меня.

– Спасибо. Было ужасно в первые дни. Я даже хотел повеситься, да только отец всё предусмотрел. – Он усмехнулся. Я испуганно округлил глаза. – Но сейчас всё нормально. Меня, правда, в качестве наказания лишили всего, чего только можно: телевизор, интернет, приставка, даже книги и комиксы забрали. Я почувствовал себя Ганнибалом Лектером, которого поместили в изолятор и лишили всех благ. Ещё бы сиденье с унитаза сняли, и я бы поверил, что сижу в тюрьме, – фыркнул он. – Оливия единственная, кто меня навещал, кроме мамы. Но мама даже боялась перечить отцу, не то что открыто идти против него. Хотя… Она внезапно начала меня поддерживать, пока я был в ссылке в своей комнате. Но в основном Оливия со мной и была. Стала для меня своего рода Клариссой Старлинг.

– Ты, кажется, пересмотрел «Молчание ягнят», – усмехнулся Скэриэл.

– Я только книги читал. – Оливер хитро улыбнулся; чуть склонив голову, посмотрел на Скэриэла из-под опущенных ресниц.

– Я вспомнил. Ты мне звонил, но когда я ответил… – осторожно начал я, привлекая его внимание.

– Да, да, – горячо перебил Оливер. – Оливия тайно передала мне телефон,