Шрифт:
Закладка:
Имеется одна ссылка на Булганина, который якобы рассказывал сыну профессора Этингера (одного из обвиняемых по «Делу врачей») о том, что осужденных врачей, в связи с «серьезными социальными последствиями совершенных ими преступлений», Сталин намеревался публично казнить на Красной площади. От Булганина также исходила такая информация, что евреев предполагалось отселить из крупных городов, причем везти их в товарных вагонах, на которые в пути следования планировалось организовать нападение «негодующих толп». Можно предположить, что Булганин «по большому секрету» выдал эти «кремлевские тайны» после обильного возлияния. Но даже это было проверено. Один из руководителей Еврейского университета в Москве М. Куповецкий изучил архивы Министерства путей сообщения СССР и сделал обоснованный вывод о том, что «ничего подобного не подтверждается».
Справедливо на этот счет обобщающее заключение Г. Костырченко:
«В отличие, скажем, от насильственного выселения территориально локализованных на окраинах страны кавказских народов, депортацию евреев (а это сотни тысяч человек, проживающих в густонаселенных городских центрах страны, причем не обособленно, в виде колонии (гетто), а в большинстве своем, ассимилировавшись и растворившись в массе инонационального населения, главным образом русского) нельзя было провести ни молниеносно, ни тем более тайно. Ясно, что изъятие такого количества людей из нормальной общественной среды, где многие из них к тому же играли заметную роль в области науки, культуры, других общественно значимых сферах, нельзя было провести с наскока, без продолжительной подготовки. Требовались предварительные радикальные изменения социально-политического характера, и не только в советском законодательстве (прежде всего легализации антисемитизма как государственной политики), но и в официальной коммунистической идеологии, сохранявшей, несмотря на шовинистический пресс сталинизма, еще существенную толику большевистского интернационализма, что исключало введение в стране открытой официальной политики национальной дискриминации и тем более расизма».
Нашлось, правда, странное, датированное январем 1953 года, постановление Президиума ЦК КПСС о строительстве новых лагерей на 150–200 тысяч человек для «особо опасных иностранных преступников». Посчитали ли тогда за иностранцев евреев – неизвестно. Хотя столько «особо опасных иностранных преступников» в Советском Союзе конечно же быть не могло.
Ближе всего к сюжету Ильи Эренбурга, если в действительности именно ему принадлежит рассказанная выше сомнительная история о причинах смерти Сталина, стоит имевшее место реальное событие с отказом Лазаря Кагановича подписать открытое письмо к советским евреям. Неразговорчивый с прессой Лазарь Каганович тут сделал исключение и вспомнил, что Сталин поручал секретарю ЦК и главе Агитпропа Михайлову подготовить письмо от имени известных лиц еврейской национальности с осуждением «врачей-вредителей». Предполагалось, что это письмо будет опубликовано в газете «Правда».
Известный кинорежиссер Михаил Ромм, когда его однажды спросили, почему он подписал это письмо (вместе с С.Я. Маршаком, В.С. Гроссманом, М.О. Рейзеном, Л.Д. Ландау, И.О. Дунаевским и др.), ничуть не смущаясь, ответил: «В этом письме была такая белиберда, что я был абсолютно уверен в том, что его никто публиковать не станет, разве что умалишенный». Так оно, в конце концов, и случилось.
Г. Костырченко, которому довелось видеть это письмо, сообщает о его «достоинствах» следующее:
«Поскольку за его составление отвечал такой недалекий и заскорузлый по ментальности чиновник, как Михайлов, то в нем был выдержан конформистский кондовый стиль, заимствованный из сообщения ТАСС от 13 января 1953 г. В нем присутствовала та же, в духе 1937 года, лексика, посредством которой проклиналась “шпионская банда врачей-убийц”, “этих извергов рода человеческого”, “продавшихся американо-английским поджигателям войны” и “завербованных международной сионистской организацией “Джойнт” – филиалом американской разведки”. К позорному столбу пригвождались также “империалистическая Америка”, которая “является каторгой для еврейских трудящихся, угнетаемых самой жестокой машиной капиталистической эксплуатации” и “главари сионизма”, которые “превратили государство Израиль в плацдарм американских агрессоров” и которые “по заданию американской и английской разведок создают террористические диверсионные группы в Советском Союзе и в странах народной демократии”. Новация сработанного под началом Михайлова проекта письма состояла в том, что в нем впервые с начала пропагандистской кампании четко проводилась дифференциация между “еврейскими буржуазными националистами”, именуемыми отщепенцами и выродками, и честными “еврейскими тружениками”. Оказывается, первые, “продав свою душу и тело империалистам” и пользуясь тем, что “среди некоторых элементов еврейского населения нашей страны еще не изжиты буржуазно-националистические настроения”, пытались “всеми мерами подогревать и раздувать среди советских граждан еврейского происхождения чувство национальной обособленности”, национальную вражду к русскому и другим народам Советского Союза… стремились “превратить обманутых ими евреев в шпионов и врагов русского народа”. Но им противостоит подавляющее большинство еврейского населения, состоящее из “патриотов Советской Родины”, которые “вместе со всеми трудящимися Советского Союза обрели свободную, радостную жизнь, возможность безграничного развития в любой области труда и творчества”.
К ним и обращались вышедшие из гущи именитые подписанты письма, призывавшие “активно бороться против еврейских буржуазных националистов, этих отъявленных врагов еврейских тружеников”, “повысить бдительность”, “разгромить и до конца выкорчевать буржуазный национализм”. Завершалось послание требованием “самого беспощадного наказания “группы врачей-убийц” и выражением уверенности в том, что это требование будет единодушно поддержано трудящимися евреями. Кроме того, в письме отмечалась выдающаяся роль Советского Союза в спасении человечества от гитлеризма и европейских евреев – от полного уничтожения, особо подчеркивалось, что, несмотря на попытки Запада “создать почву для оживления в СССР антисемитизма, этого страшного пережитка прошлого”, “русский народ понимает, что громадное большинство еврейского населения СССР является другом русского народа”».
Многие, к кому официально обращались, говорили потом, что подписывали это письмо не глядя. Каганович этого письма тоже не прочел, но заартачился подписывать. Он не хотел, чтобы его фамилия стояла в «общем ряду». Он заявил Сталину, что «он не какой-нибудь еврейский общественный деятель, а член высшего руководства страны». Его быстро утихомирили, дав подписать отдельный лист. Непонятно, что это могло изменить. Если бы, вопреки здравому смыслу, это письмо все же было бы опубликовано, то подпись Кагановича все равно была бы в «общем ряду».
Перечить Сталину Лазарь Моисеевич не мог. С самого первого дня их знакомства он безоговорочно принял сторону Сталина и потом постоянно шел в фарватере его политики. Кагановича называли «железный Лазарь», поскольку по заданию, и под постоянным прикрытием Сталина он жестко решал многие политические и хозяйственные вопросы. На его совести многочисленные чистки и аресты. А по характеру, как вспоминал Хрущев, Каганович был «трусливым человеком». Лазарь Моисеевич побоялся даже заступиться перед Сталиным за своего родного брата Михаила Моисеевича. Единственно, на что его хватило, так это телефонным звонком предупредить брата о неудовольствии Сталина. Зная, что за этим последует, в тот же день брат Кагановича застрелился.
Мало кто теперь помнит, что именно Кагановичу принадлежит крылатая фраза: «Не важно, кто голосует, важно, кто считает». На XVII съезде партии, при выборах ЦК, против Сталина было подано около 300 голосов. Председатель счетной комиссии В. Затонский в тревоге бросился к отвечающему за работу президиума съезда Кагановичу. «А сколько голосов было подано против Кирова?» – спросил Каганович. «Всего три», – ответил Затонский. «Стало быть, и против Сталина три», – заключил Каганович.
