«Отец и учитель советского народа, вдохновитель и организатор победы коммунизма, вождь всего прогрессивного человечества лежит в собственных нечистотах, лишившись половины своего железного мозга, а они, точно воры, шарят в его комнате?!

– Ничего?

– Нет, Хозяин.

– Обыщи диван.

Они положили Сталина вдоль диванчика и сложили ему руки на животе – такое было впечатление, будто старик спит. Он тяжело, с хрипом дышал. Вблизи он не походил на свои изображения. Лицо было мясистое, в красных пятнах, испещренное оспинами. Усы и брови седые. Волосы такие редкие, что под ними просвечивала кожа. Рапава наклонился над ним. Он прощупал всю щель пальцами – сначала влево к ногам генсека, потом вправо, к голове. Пальцы почувствовали что-то твердое, и Рапаве пришлось поднатужиться, чтобы вытащить этот предмет, для чего он легонько уперся в грудь Сталина.

И тут произошло нечто страшное, жуткое. Только Рапава вытащил ключ и шепотом позвал Хозяина, как вдруг генсек застонал и открыл глаза, желтые глаза зверя, полные страха и ярости. Даже у Берии задрожал голос при виде этих глаз. Сталин продолжал неподвижно лежать, только из горла вырвался надсадный рык. Берия нерешительно шагнул ближе, всмотрелся в его черты, затем провел рукой перед его глазами. И решился. Взял у Рапавы ключ и покачал его на шнурке перед носом Сталина. Желтые глаза впились в ключ и проследили за его перемещениями. Теперь уже с улыбкой Берия медленно повращал ключ по кругу, затем вдруг схватил его, зажал в ладони и показал Сталину кулак».

Берия в кабинете Сталина.

«Мы подошли к большой тяжелой двери, и Берия открыл ее ключом из своей связки.

Дверь на старой, еще дореволюционной, пневматике медленно закрылась за нами.

Кабинет не представлял собой ничего особенного. Размеров восемь на шесть. Такой кабинет вполне мог быть у директора какой-нибудь фабрики на окраине Вологды или Магнитогорска: письменный стол с парой телефонов, небольшой ковер на полу, стол для заседаний со стульями, окно, занавешенное толстыми портьерами. На стене висела большая розовая карта СССР на валике – тогда ведь еще существовал СССР, – а рядом с ней была маленькая дверца, к которой Берия сразу и направился. У него имелся и этот ключ. За дверцей оказался чулан, где стоял почерневший от времени самовар, бутылка армянского коньяка и коробка травяного чая. В стене находился сейф с крепкой медной дверцей, на которой было выбито название фирмы – не русскими буквами, а какими-то заграничными. Сейф был маленький, сантиметров тридцать в поперечнике. Квадратный. Аккуратно сработанный. С прямой, тоже медной, ручкой.

Перед тем как залезть в сейф Сталина, Берия выставил своего шофера за дверь. “Ожидание длилось почти час…”

Где-то вдали часы пробили четыре.

Примерно через полчаса наконец появился Берия. Он нес маленький кожаный портфель, набитый чем-то – конечно – бумагами, но, может, и чем-то еще. Содержимое портфеля, скорее всего, было взято из сейфа, да и сам портфель, наверно, был оттуда. А может, и из кабинета. Так или иначе он нашел то, что искал, и улыбался».

Дмитрий Волкогонов («Триумф и трагедия», кн. 1–2. М.: Новости, 1990) считает, что «его срочный выезд в Кремль был связан, возможно, со стремлением изъять из сталинского сейфа документы диктатора, где могли быть (чего боялся Берия) распоряжения, касающиеся его. Сталин мог, вероятно, оставить завещание, и в то время, когда его авторитет был безграничным, едва ли нашлись бы силы, которые оспорили последнюю волю умершего. С момента болезни “вождя” в его кабинете один раз был только Берия, после чего он приказал опечатать помещение».

Известно, что кабинет Сталина в Кремле и все подходы к нему круглосуточно охранялись. Ночной визит Берии кто-то обязательно должен был зафиксировать. Однако сведения об этом не просачивались. Но даже если дело обстояло иначе, впоследствии Берия все равно получал доступ ко всем бумагам Сталина, причем легальный. Сталин был еще жив, когда на совместном заседании ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР, начавшемся в 20 часов 5 марта 1953 года (под председательством Хрущева), были сделаны назначения на основные ключевые государственные посты. В самом конце этого заседания Маленков сообщил, что «Бюро Президиума ЦК поручило тт. Маленкову, Берии и Хрущеву принять меры к тому, чтобы документы и бумаги товарища Сталина, как действующие, так и архивные, были приведены в должный порядок».

В ночь на понедельник у Берии было еще одно очень важное дело. Нужно было решать вопрос о преемственности власти, поэтому он торопился поспеть к секретному заседанию, на котором должен был происходить дележ портфелей. Как пишет Дмитрий Волкогонов, на этом заседании «Берия, еще более уверенный в себе, откровенно диктовал подавленным соратникам: срочно подготовить правительственное сообщение о болезни Сталина, опубликовать бюллетень о течении болезни».

Сталину предстояло жить еще три дня, как они совершили настоящий государственный переворот, оформив его на следующий день специальным бюрократическим документом. Секретная бумага, о которой идет речь, называется «Протокол № 11 заседания Бюро Президиума ЦК от 3 марта 1953 года». Публикация с демонстрацией фотокопий описываемых рассекреченных документов, обнаруженная в архивах исследователем политической истории Николаем Над, появилась ровно через 60 лет после описываемых событий в газете «Московский комсомолец» 18 декабря 2013 года, составленная журналистом Александром Добровольским…

«На этом заседании бюро были приняты и зафиксированы те главные изменения в руководстве страны, в том числе и замена Сталина на всех его высших постах. Причем из текста этого документа следует, что тогда, 3 марта, участники заседания решили узаконить эти изменения еще при жизни вождя, но объявить о них только после его кончины – как будто бы они были приняты уже после смерти Сталина. На том, “законспирированном” Бюро Президиума ЦК его участники спланировали (для утверждения принятых кадровых решений) провести в ближайшее время совместное заседание Пленума ЦК, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР.

Это чрезвычайное мероприятие, намеченное первоначально на 4-е число, состоялось 5 марта 1953 года (тоже при еще живом Сталине)».

Согласно имеющимся в протоколе записям, все прошло очень быстро: в 20.00 начали, 15 минут ушло на составление списка присутствующих, а в 20.40, то есть через 25 минут, все формальности были уже закончены.

Действуя столь скоростными методами, участники заседания в итоге не только утвердили все перемены на высших постах, намеченные 3 марта Бюро Президиума ЦК, но и заменили в общей сложности не менее 73 руководителей в партийной, исполнительной, законодательной и профсоюзной властях, подвергнув одновременно полной перетряске и кадры сотрудников 17 главных министерств. Даже на менее значимые места поставили новых надежных людей.

Все было сделано так, будто Берия «и компания» специально хотели основательно нарушить сложившиеся между руководителями министерств и ведомств личные связи, словно боялись организованного неподчинения их антисталинским решениям. Выходит, Берия основательно готовился еще задолго до смерти Сталина. Иначе откуда сразу столько радикальных политических и государственных шагов? Еще труднее представить, чтобы все эти срочные перемены замышлялись самим Сталиным на случай своей внезапной кончины… Так что хотя это и называлось тогда в официальных документах «рядом мероприятий по организации партийного и государственного руководства», но фактически было государственным переворотом!

На последнем листе этого документа, подготовленного за 1 час 30 минут до смерти Сталина, имеется размашистая подпись