ломящую кости усталость. Расправив постель, он двумя ленивыми движениями сбросил потрепанные, но еще крепкие башмаки и влез под тонкую материю пледа. От камня веяло приятной прохладой, и единственное, чего в этот миг не хватало — обыкновенной, мягкой подушки.

Ежи свернул серую суконную куртку и пристроил под затылок.

Попробовал, довольно фыркнул. Затем нашарил свою сумку и отыскал на ощупь прямоугольную упаковку аптечки, а в ней трубку с мазью от ожогов и тщательно нанес мазь на обгорелую кожу. Он расходовал мазь экономно, поскольку упаковка была совсем крохотной. Затем откинулся и прикрыл глаза.

Усталое тело ломило. Звенящая тишина гостиницы, фоновый шорох крови в ушах — или может шелест воздуха в вентиляции? Утомленное сознание медленно погружалось в водоворот картинок, навеянных дремой…

Перед внутренним взором распахнулось звездное небо, и он провалился в глубокий сон. Ему приснились девушки в подвенечных платьях, отчего-то ворочающие на крыше телевизионную антенну, в то время, как вся остальная свадьба орала снизу, с тротуара «Стало хуже!» или «Сейчас хорошо!»

Ему снился босоногий мальчишка-негритенок в синем джинсовом комбинезоне от Дизеля, вольготно лежащий на деревянной лавке и играющий на надраенной медной трубе. Джей стоял неподалеку от него, весь в черном, играя черным же плетеным шнурком, одной стороной укрепленном на широком кожаном ремне, к другой стороне шнурка была прикреплена связка ключей.

Постепенно он вспомнил, что это полицейская форма.

В поле зрения попала одна из девушек в белом, она приблизилась и сказала: «Вот так вот? Выдерживаем характер, когда Лиза выходит замуж?» «Не знаю я никакой Лизы» — сказал Ежи, рассеянно позвякивая в такт музыке связкой ключей в кармане, и правда — он не чувствовал, чтобы душа хоть как-то откликалась на такое имя.

«Придумал себе амнезию, чтобы не переживать! Ну хоть на свадьбу-то найди возможность не приходить!» — сказала девушка. Ежи пожал плечами и пошел, поглядывая на веселящийся низший класс, пьющий пиво, сидя на лавках под развеселую игру уличных музыкантов. Девушка догнала Ежи, сунула ему в руку клочок бумаги и прошипела: «Какая же ты сволочь. Будь я мужчиной, я бы тебе голову открутила!»

Ежи разгладил листок с торопливыми словами: «Прости. Я всю жизнь буду тебя любить!» Посмотрел на отступившую на шаг девушку: «И что я должен делать? Передай этой Лизе, если будет уместно, пусть она будет счастлива. И давай прекращать безобразие. Глупо, но я в самом деле ничего не помню».

Тут, не просыпаясь, он понял, что спит, и заставил себя отдыхать дальше без всяких глупостей…

044 Hex. INC A;;(Добавить единицу к А)

Топор весело вонзался в янтарное дерево. Ежи, нацепив солнечные очки и приняв меры к защите кожи от жесткого ультрафиолета, плотничал в облюбованной маленькой бухточке острова Матира, что в архипелаге Ики, того, на котором оказался. Он не собирался в ближайшее время пользоваться Сетью, жить в гостиннице тоже не хотелось, так что на третий день он притащил купленный плотницкий инструмент и занялся постройкой своего дома. Бухточка была мелководная, с выступающими из водной глади острыми верхушками осколков скал. За спиной маленький пляж упирался в обрыв высотой с трехэтажный дом. Валяющихся на пляже бревен было не очень много, но для начала хватало. Забив колья и обозначив тем самым план будущего дома, Ежи энергично взялся за дело.

Местное светило уже падало к горизонту, обозначив пока что жиденькую дорожку на воде. Дверь дома, по замыслу Ежи, должна была открываться так, чтобы сидя на пороге, смотреть на эту призрачную дорожку, на воду с выглядывающими остриями камней и заходящее багровеющее светило.

Отвыкшие от физической работы мышцы жалобно ныли, но на душе было хорошо.

Ежи вонзил топор в бревно, утер испарину со лба и счастливо вздохнул:

— Не всякому удается хоть раз в жизни строить свой дом.

Оказывается, эти несчастные очень много теряют.

Как иногда бывает во время однообразной физической работы, Ежи думал ни о чем и обо всем. Мысли приходили и уходили как и когда им вздумается. Иногда он что-нибудь пел, не особенно заботясь о мелодии.

Так он трудился два дня, ночуя в недостроенном доме, на третий пришлось заняться подтаскиванием дерева уже издалека. Неожиданно он поймал себя на том, что мучается вспоминанием слова, обозначающего выброшенные на берег куски деревьев, доски, бревна и прочую мелочь.

— Плавник! — гордо вспомнил он вслух, продолжая тащить по смешанному с мелкой галькой песку трехметровое выбеленное морем бревно.

Вечером пятого дня, покончив с крышей, он ублаженно сидел на крыльце своего собственного дома. Взгляду постороннего возведенное самочинным строителем показалось бы кособоким, маленьким и убогим, но сам он был счастлив. Набив неизменную трубку, он сосредоточенно курил, глядя, как от самого почти порога к заходящему светилу протягивается призрачная дорога. Она казалась живой, дрожа и переливаясь на мелкой водной ряби. И черные скалы казались зубами дракона, притаившегося в воде с широко открытой пастью.

Впервые за долгое время ему было легко на душе. Он не знал, чем займется завтра, но это не беспокоило. Во вселенной предостаточно работы на любой вкус.

А еще он точно знал, что никогда не забудет эту крохотную бухточку, сказочные закаты, самодельную хижину, и может быть в будущем, когда будет смертельно одиноко, холодно и паскудно, воспоминание об этом месте на миг отогреет душу и тем спасет от непоправимого, дав крошечную передышку.

Выпустив клуб дыма, Ежи плеснул немного из стоящей рядом бутылки в живое золото, мерцающее перед ним:

— Сим крещу тебя и нарекаю: «Стеклянный Мост», — торжественно сообщил он миру, — Завтра же поправлю твое название в Лоции и других базах.

Ну в самом деле, это как-то обидно даже: «СВА-77454». Прямо как номер на тачке. А светило я назову Джейн. Оно едкое, как чувство юмора у покойной.

Он плеснул еще немного в жидкое золото у ног и основательно приложился сам. Кашлянул, поднял палец:

— А самую галактику переименую в Зверя. Таким образом, мой адрес не дом и не улица, а мой адрес: «Вселенная, галактика Зверь, система звезды Джейн, планета Стеклянный Мост, до востребования, мне»., во как красиво!

Ежи глотнул из бутылки, чувствуя, как это будет правильно — назвать именами погибших друзей что-то космически большое. И занести эти имена во все Базы Данных. Навечно. На душе у него окончательно просветлело.

Он совершенно не обратил внимания на двух маленьких аборигенов, притаившихся неподалеку в расщелине скалы и с жгучим интересом ловящих каждый его жест, каждое слово. Дети из поселка неподалеку заприметили этого человека почти