— Да, конечно, — кивнул Владлен, — Он видел Бороду первый раз в жизни. Кто он, не имеет ни малейшего понятия. Борода представился псу как Ежи. Обещал его потом отыскать и поговорить. О чем — пес не имеет ни малейшего представления.

— Парень, — заметно подурневшее лицо Натальи приблизилось к экрану, — Мне было бы наплевать на твою дальнейшую судьбу, но ведь это я рекомендовала тебя в командиры подразделения. Не заставляй меня думать, что я ошиблась. Где «Дорко»? Где Борода? У тебя осталось восемь дней.

— Мы идем по пятам, — сказал Пихта, — Беда в том, что как вы однажды подметили, никто не моджет предсказать, что еще он выкинет. Но мы уже сократили отставание до двадцати минут. Я почти уверен, что мы возьмем его в ближайшее время. На Парацельсе ребята опоздали всего на двадцать три минуты, и если бы он переместился не с Храмовой площади, мы взяли бы его на выходе с вероятностью восемьдесят процентов.

— Я знаю, что такое определять выход с Храмовой площади, — проворчала Наталья, — Ох смотри мне… Когда взяли Барбару, вам дали еще месяц? Дали? И — что я вижу в плане результатов? Опять кучу дерьма?

Владлен с облегчением видел, что Наталья успокаивается. Он рискнул добавить:

— Люди работают с крайним напряжением. Аналитики практически живут на работе. Опергруппы даже спят в полном снаряжении. Поверьте, мы делаем все возможное. Честно говоря, мы еще никогда так не работали.

— Значит, нужно делать невозможное, — тяжело уронила Наталья.

Связь прервалась. Владлен стоял перед металлической пластиной холотерминала и чувствовал, как по спине бежит струйка пота. Он повернулся к своим штабным:

— Все слышали?

Люди угрюмо закивали, пряча глаза. Лица аналитиков высохли, глаза были обведены синими кругами.

— Я начинаю понимать нашу Железную леди, — заметил Пихта, — Если на нее давят так же, то желание порвать негодяя на тряпки понятно и простительно. Нет, я бы даже сказал, что она очень сдержанна. Ох дали б мне этого Бороду сейчас!

Глаза Владлена мечтательно затуманились. Он встряхнулся:

— На этой работе точно станешь маньяком — садистом. А нам его и пальцем трогать запрещено. Ну, хватит расслабляться. Есть новые данные?

— Данных пока нет, — сказала зеленокожая кайриксианка Крмн О'Орр, — но если бы так гоняли меня, я давно бы залегла на матрасы с тонной дури.

В первом попавшемся заповеднике на неопределенное время. Игра в салочки может надоесть в любой момент. А проверять все заповедные миры — невыполнимая задача, даже если бросить на это все население Гдема.

— Молись вашему Великому Черному, чтобы такое не случилось, — буркнул Пихта, — Если, конечно, тебя не привлекает перспектива убирать мусор до конца дней своих…

043 Hex. INC A;;(Добавить единицу к А)

СВА-7745, планета 4. Это место понравилось сразу.

Пронзительный фиолетовый оттенок небес переходил в глубокую синеву морского горизонта. Полупрозрачные перламутровые облака цепочкой пересекали купол небосвода, пахло растениями, плодородной землей и свежестью. Легкий бриз тронул отросшие волосы, и Еди почувствовал, что на этот раз не прогадал.

Маленькие, мощеные улочки сбегали по склонам к желтому пляжу, отделенному от городка полосой зелени. У нескольких деревянных причалов застыли небольшие парусные суда.

Ежи стоял на дороге, пересекающей седловину между двумя холмами и летящую вниз, к причалу, мимо недлинных улочек, образованных двух- и трехэтажными домами.

— Мир в синих тонах, — сказал он себе, сунул сигарету в зубы и неспешно зашагал вниз. Покрытие дороги было больше похоже на бетон, нежели на асфальт. Он не увидел на улицах не одного силуэта. Нахмурился. Местное население могло иметь ночной стиль жизни, прячась днем от яростного света своей звезды — голубого гиганта светимостью в двести солнц. Жиденький озоновый экран плохо защищал от жесткого ультрафиолета — Ежи ощутил это меньше чем через двадцать минут: кожу лица и рук начали покалывать иголочки. Ежи ускорил шаг — при силе тяжести, немного меньшей земной, шаг стал пружинистым и легким.

— Надо же, — пробормотал он вслух, — При таком светиле на планете более чем прохладно. Наверно, я попал в зиму.

Вблизи постройки оказались зримо прочными, с толстыми стенами.

Улицы по-прежнему оставались безлюдными. Затем Ежи приметил полное отсутствие осветителей. Он подошел к одному из зданий, стоящих в центре городка — оно имело три этажа и выдавало некоторые претензии владельца — было облицовано не диким серо-зеленым камнем, как прочие, а чем-то вроде темно-красного гранита. Он толкнул незапертую дверь и вошел вовнутрь, в прохладный полумрак просторного холла. Узкие лучи света прорезали полутьму в разных направлениях, падая на каменный пол. Когда глаза адаптировались, Ежи огляделся.

— Приветствую тебя, путник, — сказала из-за стойки одетая во что-то изумрудное женщина, — Тебе необходима комната на день?

— Наверное, да, — сказал он и потер лицо. Кожу вовсю саднило. Он обратил внимание на служащую — глаза огромные, темные, почти без белков, как у персонажей японских комиксов. Ночная раса хрупких эльфоподобных людей с заостренными, подвижными ушами.

— Второй уровень, черный номер, — сказала она и внимательно посмотрела на хакера, — Кожа обожжена. Видимо, были веские причины для путешествия днем?

— Да, — коротко сказал он. Женщина кивнула:

— Разумеется, были. Отдохни у нас, здесь ты в безопасности. Возле Ежи с легким скрипом возникла голограмма хрупкой девушки.

— Добро пожаловать в наше заведение. Я провожу вас, — голограмма повернулась и поплыла по холлу к пятиугольной двери, — Наше заведение — лучшее на архипелаге. Мы всегда рады клиентам.

Ежи шел за просвечивающей голограммой, ставя ноги в высоких шнурованных ботинках на инкрустированные белым, серым и желтым металлами каменные ступени. И думал о том, что переносится из мира в мир, не успевая толком ничего вокруг разглядеть, словно бы в спину дует волшебными мехами дьявол из старой сказки. Ежи тихо вздохнул:

— В общем, не будет неправдой сказать, что я ничего не видел…

Голографическая девушка ничего не ответила. Ступая по воздуху полупрозрачными ногами, она подвела его к расходящимся в стороны металлическим створкам:

— Это ваша комната, — и растворилась в полумраке. Ежи прошел мимо бронированных створок в свой номер. Пробормотал:

— Если я когда-нибудь соберусь сочинить мемуары, то назову их «записки командированного».

Огляделся. Здесь спали на полу — аккуратный рулик свернутого матраса лежал у стены. Стульев, судя по высоте крохотного столика, тоже не признавали. Отделка стен была натуральная, то есть никакой — стены и потолок представляли собой плоскости дикого камня. В номере было и окно, прикрытое щитом — ставней, и лишь в узкую щель пробивался плоский луч света. Ежи только сейчас ощутил