— Ты, тетёшка[3], рот закрой! — рявкнул десятник. — А то так приложу, что уже не встанешь! Развели тут гнездо, расплодили изменников. Ничего, всех вас на чистую воду выведем. Всё расскажете!

Твёрд посмотрел на Государя. Чеслав наблюдал за происходящим с каменным лицом, лишь кулаки сжал так, что пальцы побелели.

— Уходить надо, Чеслав, — прошептал волхв. — Нечего нам тут больше ловить. Им не помочь.

Государь не сразу понял, о чём говорит спутник, но мгновением позже согласно кивнул и двинулся следом за Твёрдом в темноту.

— Выходит, не предал меня воевода, — проронил он, когда разорённое подворье осталось далеко позади.

— Верен был до самого конца, за то и смерть лютую принял, — подтвердил волхв.

— Я этого не забуду, — тихо произнёс Государь.

— Кого они искали? Неужели нас с тобой?

— А кого ещё?

— Радислав обещал вывести из детинца двоих моих людей. Может быть, их?

— Нам всё одно. Куда ни сунься — везде худо.

Твёрд понял, что надо немного передохнуть, хоть несколько мгновений, иначе они оба сломаются будто сухие лучинки — хрясь! Останется только бросить в огонь. Он прислонился к стене и попытался собраться с мыслями. По улицам до дома Мала они не доберутся, если им вообще удастся пробраться из Верхнего города в Нижний. Кроме постоянных патрулей стражи, в тёмных переулках, если верить рассказам товарища таится кое-что пострашнее. В правдивости слухов, после увиденного в подземелье сомневаться не приходится, а вступать в бой с неизвестной тварью, будучи обессиленным, да ещё и без посоха — лучше себе сразу нож в сердце воткнуть, меньше будет мучений.

Мучила его и другая мысль: ждут ли их ещё в доме старого товарища? Да и жив ли он? Если верить покойному Завиду, то недолго осталось тем, кто не поддержал изменников. А что, если Мал убит или и того хуже: переметнулся на сторону сильного?

Беда в том, что пока сам не увидишь, не узнаешь.

— Думаю, надо уходить через гавань, — сказал он Государю, который всё это время бездумно пялился на стену.

— Берегом? — поднял бровь тот. — Я бы там в первую очередь засаду поставил.

— Нет. Вплавь.

— Вплавь? Года наши с тобой не те, чтобы в воде барахтаться.

— Положение у нас не то чтобы года считать. Иного пути нет. Либо плывём, либо уже к утру с нас кожу будут заживо сдирать. Не гневись, Гос… Чеслав, но мне жизнь твою сохранить надо, а не приличия блюсти.

Чеслав в ответ засопел недовольно, явно собираясь выплеснуть на упрямого волхва всё раздражение и страх, накопившиеся за прошедший день, но сдержался.

— Слаб я, — вместо ругани сказал он. — Боюсь, сам утону и тебя на дно утащу.

— Бревно найдём или обломок какой-нибудь, — отмахнулся Твёрд. — Я сам еле на ногах держусь, да выбора нет. Идём.

Они снова крались по переулкам, замирали в темноте, когда мимо проходили дозорные с факелами, перебегали по теням улицы и, когда добрались до берега, шатались от усталости будто пьяные.

— Сколько до рассвета? — тяжело опустившись на прибрежный песок, спросил Государь.

— Ещё часа три, — глянув на небо, ответил волхв. — Поспешим!

На самом деле, хоть и перечил Государю, но волхв и сам не был уверен, что сможет без дополнительной помощи переплыть гавань, поэтому всерьёз озаботился поисками бревна, держась за которое они смогут переправиться. Нормального бревна в темноте найти, конечно же, не удалось, пришлось насобирать всего, что нанесло море: какие-то обломки досок, кривоватые ветки деревьев, куски парусины, сломанные корзины, гниловатые обрывки верёвок и сетей. Они потратили около часа, чтобы увязать весь этот хлам в уродливый поплавок, способный с большим трудом, выдержать их обоих, но Твёрд не был уверен, что эта конструкция не развалится прямо посреди моря. Он утешал себя тем, что даже если поплавок рассыплется, то хотя бы часть пути они проделают, экономя силы.

Сначала думали, что одежду возьмут с собой, но быстро сообразили, что с таким грузом просто пойдут ко дну. В итоге оставили себе только лиходейские плащи, которые обмотали вокруг пояса да кошели с ножами. Остальное привязали к камню и утопили в стороне от берега, чтобы не смогли отыскать ни собаками, ни магией. Вода надёжно укроет. Твёрд боялся, что дорогая отделка государева кинжала будет привлекать внимание, так что пришлось замотать его в тряпьё.

Оставшись в одном исподнем, они вошли в по-летнему тёплую грязную воду городской бухты и поплыли, стараясь забирать левее — ближе к морю и подальше от возможных дозорных и старясь не терять из вида чёрную полосу берега.

Весь путь Твёрд запомнил плохо. Единственное, что накрепко въелось в память — мерзкая слабость, страх утонуть и холод: вода была приятно тёплой только возле берега, а на глубине хоть и не леденила пятки, но и не грела. Больше всего он боялся, что Государь выбьется из сил или какая-нибудь шалая фараонка[4], коих тут немало, схватит за ногу и утащит на дно. Но Чеслав, упрямо оскалившись, вцепился в ветхий деревянный островок и грёб ногами изо всех невеликих сил. Несколько раз их сносило в сторону течением, пока отдыхали, однажды волхву показалось что под водой мелькнуло белое девичье тело, переходящее в рыбий хвост, но всё, что он мог сейчас сделать — это лишь помолиться Светлым богам.

Обошлось. Когда небо уже начало светлеть, они продрогшие, с посиневшими губами и сморщенной от воды кожей выползли на мелководье далеко в