к которому присоединились 5 галей, курсировавших в ионических водах, однако тот поплыл не прямо к Корфу, а начал плутать по Адриатике. Пришлось в критический момент полагаться только на собственные бастионы. Во главе обороны стояли байло (губернатор) Симеоне Леоне и проведитор (гражданский контролер над наемниками) Луиджи де Рива. Крепость города обороняли 2 000 венецианских солдат гарнизона под командой испытанного ветерана итальянских войн Нальдо, такое же количество греков и еще экипажи находившихся в то время в порту Корфу венецианских кораблей; 4 галеи заняли позиции перед крепостью. 3 000 деревьев в окрестности были срублены, чтоб не дать прикрытия врагу. Припасы якобы имелись в изобилии, но вскоре защитники с ужасом для себя обнаружили, что это был не просто налет: 25 августа враги высадили 25‐тысячный десант при 30 орудиях в Говино, уничтожили деревню Потамо (в 3 милях от города) и направились к столице. 29 августа были высажены еще 25 000 воинов. Остров был мгновенно разорен, осаде подверглись и старые византийские крепости по всему острову; незащищенный «посад» перед городской крепостью был тут же уничтожен, а перед несчастными его жителями крепость закрыла ворота, и они массами гибли во рву перед бастионами. Оборонявшиеся отгоняли умирающих от голода и непогоды людей камнями; кто мог подкупить солдат гарнизона, тому они спускали веревки и принимали к себе внутрь – таково свидетельство очевидца осады, Нукиоса. Сама городская крепость беспрерывно бомбардировалась с суши и с моря по приказу османского адмирала, расположившегося во дворце Аврами (надо полагать, на месте будущего бастиона Аврами Новой крепости, выстроенной позже напротив Старой) – так впервые корабли штурмовали бастионы Корфу. Также была установлена артиллерийская батарея на островке Видо напротив крепости (тогда Видо назывался Мальпьеро; как не вспомнить, что еще более четверти тысячелетия спустя адмирал Ушаков говорил, что Видо – ключ от Корфу). Впрочем, огонь турок был не очень результативен, а когда Барбаросса открыл огонь по крепости с борта своего корабля, он получил от венецианцев добрый «гостинец», так что был вынужден отправиться на ремонт в Кардаки, у нынешнего «Мон Репо». Читатель помнит, что там был источник, который в 1822 г. иссяк и при раскопке которого англичанами был обнаружен дорический храм; так вот, османские корабли набирали там воду, и адмирал повелел и там воздвигнуть еще одну батарею. Поскольку припасы таяли, а конца осаде не предвиделось, венецианский губернатор пошел на крайние меры – выгнал из крепости всех находившихся там стариков, женщин и детей, которые вынуждены были пойти к турецким осадным позициям просить хлеба. Барбаросса, «надеясь сыграть на человеческих чувствах осажденных», отказал, и те вместе с жителями «посада» в отчаянии перемещались от одних войск к другим, при этом старики показывали засевшим в крепости свои старые раны, которые они получили на венецианской службе… Ничего не помогло, и люди бросались умирать во рвы.

Тем временем Ангелокастро тоже отбивал турецкие приступы: скучившиеся внутри 3 000 беженцев с окрестностей оказали большую подмогу оборонявшимся венецианцам – отсюда их никто не выгонял, в отличие от главной крепости. Всего были отбиты 4 сильнейших приступа.

Спасла осажденных плохая погода: бури и дожди превратили дороги в месиво, артиллерия врага завязала в грязи, начались эпидемии. На Корфу как раз прибыл великий визирь Айяс Мехмед-паша (ок. 1480–1539 гг.), имевший расчет после проведенных Барбароссой мероприятий самому взять остров, словно спелое яблоко. Для этого он одной дождливой ночью лично осмотрел ров и бастионы, после чего пришел к здравомысленному выводу о том, что только долгая осада может одолеть такую крепость, и предложил султану прервать ее. Конечно, была предпринята последняя попытка запугать осажденных, но венецианцы в переговоры не вступили, ответив яростным пушечным огнем. Турки попытались «сохранить лицо» и отправили венецианскому послу в Константинополе предложение о том, что они снимут осаду, если им будут возмещены все расходы, однако дипломатия не особо спешила, и 11 сентября Хайреддин снял осаду, не дождавшись ответа из Венеции. Перед этим турки разрушили все, что вообще могли разрушить, вывезли 20 000 пленных, скот, который смогли, а который нет – перебили. Пощадили только деревья и виноградники, на истребление которых не хватило времени. Герцог острова Наксос писал Папе, что из камней, оставленных турками при разрушении домов и церквей на Корфу, можно выстроить два города.

Итак, Корфу отбился от османов, несмотря на некомпетентность венецианского адмирала, жестокость властей, отдавших в жертву туркам множество беззащитного люда, и предательское по отношению к общему делу защиты христианства поведение великого генуэзца Дориа – поэтому вряд ли стоит сомневаться в том, что уцелевшие корфиоты не могли не позлорадствовать, когда этот их враг потерпел 28 сентября 1538 года сокрушительное поражение на море при Превезе от другого их врага – Барбароссы (хотя при этом было потеряно и 7 венецианских кораблей). А в целом война для Венеции складывалась неудачно: она потеряла Навплион, Монемвасию (Мальвазию), острова Скирос, Патмос, Эгину, Парос и ряд других. Мир 1540 года был тяжек и позорен – захваченные турками территории отошли к Османской империи, были взысканы 300 000 дукатов, морская торговля серьезно ущемлена – однако благодаря ему республика получила четверть века мира. Другое дело, что она могла бы воспользоваться им лучше. Развал был налицо, что отмечали как свои – например, Кристофоро да Канале в 1539 г. – «Раньше республика без посторонней помощи могла собрать многих и сформировать мощный флот, а сейчас она на это не способна; хотя наши сограждане едины и законопослушны, их теперешняя склонность к комфорту и процветанию такова, что ничто меньшее, чем жизненная необходимость, не заставит их подняться на галеру», так и чужие – например, Жоашен дю Белле, осмеявший все то же обручение дожа с морем: «Эти истрепанные петухи взяли в жены море, которому они – мужья, а турок – любовник».

Несмотря на столь критические – и не лишенные правды – отзывы Венеция делала многое для Корфу, разумеется, «с прицелом» на повторные попытки османов к овладению островом. Известно, что между 1549 и 1570 гг. было выделено правительством не менее 250 000 дукатов на дальнейшее укрепление Корфу. Как на Кипре и Крите, из местных греков формировали подразделения аркебузиров; на острове также было подразделение из 100 стратиотов – греческих всадников. Гребцами на венецианский флот брали не только греков-корфиотов, но и местных евреев, диаспора которых на острове в Средние века была довольно многочисленной.

Что касается гражданского правления, то высшую власть на острове представляли назначенцы Венеции; кроме того, Корфу было резиденцией «проведитора Леванта» – венецианского «колониального» губернатора, однако и греко-итальянское дворянство Корфу было широко допущено к управлению. Все население было разделено на три класса – дворян (nobili), горожан (civili) и, собственно, крестьянствующий и пролетарствующий народ (popolari). «Популярные» новогреческие сведения о том, что при венецианцах образованию на Корфу не уделялось должного внимания, вряд ли достойны доверия: