дочери, заставивший Сафроновых вздрогнуть и вскочить со скамейки: – Ваша дочь уже не закончит университет. Обрадует вас эта новость или огорчит, уже не важно. Важно то, что я только что приехала и очень хочу есть…

* * *

Наступило утро. Участники радений, наскоро помывшись в бане, покинули подворье молельного дома. Расходились как всегда, скрытно и осторожно. Те, кто проживал в Зубчаниновке, брали к себе тех, кто проживал в Самаре или на других окраинах города.

Андрон, отложив Библию, подозвал к себе Агафью.

– Ну что там у тебя, отвар готов? – спросил он шёпотом, покосившись на прибирающуюся в горнице Марию.

Агафья молча кивнула.

– А Евдоху им напоила?

– Недосуг было, – прошептала Агафья.

– Сейчас в самый раз подошло времечко, – отводя «богородицу» к окну, шепнул на ухо Андрон. – Уже утро наступило, пора…

– Я всё поняла, – вздохнула Агафья. – Сейчас всё сделаю.

Подойдя к столу, старуха наполнила бокал мутной жидкостью и подозвала Марию.

– Вот, снеси отвар сестре своей, Марька, – не терпящим возражения тоном приказала она. – Да и проследи, чтобы она всё, без остатка, выпила.

– А ежели пить не будет? – оторопело уставилась на неё девушка. – Она же который день без памяти лежит.

– Пить не будет, влей потихонечку, – процедила сквозь зубы Агафья. – Да гляди, чтобы не захлебнулась она. Одной рукой нос ей зажимай пальцами, а другою вливай помаленечку.

– Умею я, не впервой, – беря стакан, вздохнула Мария. – Только я её отварами и потчую.

С бокалом в руках она вышла из избы, а Андрон с укором посмотрел на старицу.

– Зачем ты так, Агафья? – сказал он. – Ты же отправила сестру убить сестру.

– А ежели я бы сама пошла, Евдохе бы легче от того стало? – огрызнулась старица. – Ей сейчас всё одно из чьих рук смерть принимать.

– Ну-у-у, знать так тому и быть, – вздохнул Андрон. – Через сколько по времени Евдоха помрёт, сказывай?

– Часов через пять, не раньше, – ответила, морщась, Агафья. – Яд этот медленно по жилкам растекается, но бьёт наповал. Никто из тех, кто его принял, не выживет.

– Как преставится Евдоха, надо бы о теле позаботиться, – отворачиваясь от старицы, сказал Андрон. – Да так позаботиться, чтобы никто и никогда не нашёл бы её.

– Вот ещё была бы нужда, – буркнула холодно Агафья. – Завернём в куль, привяжем камень потяжелее, и айда в Волгу рыб кормить. Там её никогда и никто не найдёт.

– Я думал об этом, но отказался от мысли эдакой, – возразил Андрон. – Тело надо к реке доставить, в лодку погрузить и подальше везти от берега. А вдруг кто заметит? Хоть в ночь-полночь, а на реке всегда люди.

– И на погосте мы её похоронить не можем, – задумалась Агафья. – Тогда отпевать её придётся попа приглашать, а как только в гробу её люди увидят…

– Не на кладбище её хоронить надо, а на скотомогильнике, – хищно осклабился Андрон. – Вот там её точно никто и никогда не отыщет. Утречком рано тело в телегу уложим, сеном присыпем, и Савва её куда надо отвезёт и всё остальное сделает.

– Ежели в Волге топить опасно, то на скотомогильник везти опаснее вдвойне, – усомнилась Агафья. – Там тоже частенько людишки мелькают, собак и кошек везут хоронить.

– На городском скотомогильнике, может быть, и мелькают людишки, – сузил глаза Андрон. – А вот на деревенском… Здесь рядышком деревенька небольшая есть, а рядом с ней, в лесу, большой скотомогильник. Вот туда Савва и отвезёт Евдоху. Там её никто и никогда искать не будет.

– А правильно Савву в такое посвящать? – усомнилась Агафья. – Он же бестолков и болтлив не в меру. Дело сделает и растрезвонит на весь белый свет.

– Как рот ему заткнуть, я знаю, – «успокоил» её Андрон. – Будет помалкивать до скончания своих дней.

– Раз эдак, то так тому и быть, – пожимая плечами, проговорила Агафья. – Пойду мешки пустые для Евдохи подберу. Да и верёвки подыщу, чтобы тело её обвязать. Эдак надёжнее будет.

* * *

В пустующем доме, соседствующем с молельной избой хлыстов, давно никто не жил. Омываемое дождями и обдуваемое ветрами здание с каждым годом ветшало и оседало. Именно здесь Андрон и Агафья и спрятали Евдокию от любопытных глаз.

Мария осторожно шагала к дому, стараясь не разлить бултыхающуюся жидкость. Она часто навещала сестру и ночами дежурила у её кровати.

Увидев Евдокию после воспитательной порки, Мария едва не умерла от сострадания и душевной боли. Она знала, кто изуродовал её сестру, и знала за что, но была вынуждена молчать, чтобы не навлечь на себя гнев старца. Мария корила себя за то, что помогла Агафье вернуть Евдокию обратно. Вот и сейчас она вошла в дом с замирающим сердцем, со слезами на глазах, с дрожащими руками и подгибающимися коленями.

Девушка-сиделка, увидев её, тут же вскочила с табурета и стала в растерянности повязывать на голову платок. Не обращая на неё внимания, Мария взяла в руки керосиновую лампу и склонилась над Евдокией.

– Как она? – обратилась она к сиделке. – Ухудшений никаких не произошло?

– А что говорить, жива она покуда, сама погляди, – пожимая плечами, ответила Пистемея. – Не ест, не пьёт… Вот бульончиком куриным подкармливаю, Агафья велела.

– Ладно, ступай отдохни, – вздохнула Мария. – Покуда я за ней пригляжу.

Девушка быстро разделась, легла на кровать, стоящую у противоположной стены горницы, и тут же заснула.

Мария взяла бокал с настойкой и выплеснула её на пол. Привычными движениями, осторожно она приоткрыла рот Евдокии и стала вливать ей лечебный отвар.

* * *

Ровно в полдень Андрон и Агафья вышли из дома и остановились перед ожидавшим их Саввой Ржанухиным.

– Ну что, лошадь запряг? – спросил Андрон, глядя в его добродушное лицо.

– Вон, уже на улице ждёт, – указал рукой в сторону ворот Ржанухин.

Распорядившись, что делать дальше, старец и богородица подошли к соседнему дому.

– Марька поди там ещё, – остановившись у покосившегося крыльца, кивнула на дверь Агафья. – Что делать будем?

– Делать будем то, что задумали, – угрюмо выдавил из себя старец. – Марии скажем, что сестру в больницу везём. У Саввы спросит, он ей эдак же скажет.

– А опосля что говорить Марьке будем, когда Евдоха в мир иной отправится? – спросила Агафья.

– Не забивай этим голову, Агафья, – «пожурил» её Андрон. – У нас будет время придумать, что сказать ей. Сейчас войдём, и ты Марьку спровадь куда-нибудь из избы.

– А Савва? – поинтересовалась Агафья. – Чем заставишь рот заткнуть этому дурню?

– Не торопись, всё услышишь и увидишь, а сейчас… – Андрон подтолкнул её к двери. – Ступай в избу, Агафья. Савва уже вон ворота отворил и лошадь с телегой во двор загоняет.

* * *