римлян, если им уже давно набили оскомину слова о том, что многобожие — удел варваров, язычников и прочих отсталых и слаборазвитых народов? В наши дни ученые превозносят Светония[355] и Тацита[356], оставивших нам целую галерею портретов коварных, порочных и кровожадных глупцов, которые, слава Богу, не были выразителями духа «настоящего» Рима — родины Вергилия, Цицерона и Марка Аврелия, и не пожалевших нелестных слов, когда давали характеристики императорам, преследовавшим христиан. Пришлось дожидаться конца нашего века, чтобы понять, что Тацит, например, проявил неоправданную недоброжелательность, а Нерон, вопреки измышлениям романистов, вовсе не был виновником поджога Рима, находясь в пятидесяти километрах от города, а на пепелище Вечного города перебирал струны лиры совсем другой человек. Более того, Нерон был весьма удручен пожаром, спалившим, помимо всего прочего, лучший дворец. И, в довершение всего, представленный Сенекой[357] эдаким «истеричным лицедеем», едва ли не приспешником Сатаны, хотя Нерон, поощряя поэзию и изящные искусства, распорядился отстроить заново библиотеку храма Святого Августина[358]. Со временем люди узнали о других весьма существенных поправках к характеристике, данной Сенекой своему воспитаннику.

Короче говоря, историки всячески старались приписать римским божествам мистическую потустороннюю сущность, удивительно похожую на иудейско-христианскую идею, которую они выражали одним термином, тапа, заимствованным в XX веке у этнографов Меланезии и означавшим сверхъестественную тайную силу[359].

Никто открыто не выражал своего несогласия с тем по меньшей мере странным обстоятельством (если не сказать нелепым), что римская религия обозначалась словом, нет, хуже, характеризовалась понятием, которое было в обиходе у приверженцев противоположного вероисповедания, живших в краях, куда никогда не ступала нога римлянина. Более того, определять сущность явления словом, которого нет в родном языке, это все равно что объяснять буддизм с помощью термина, которым в церковном учении выражают способ пребывания Тела и Крови Иисуса Христа в таинстве причащения[360]. Оставим пока слово тапа и обратимся к другому, питеп, которое по крайней мере имеет римское происхождение. Вергилий[361] приводит его в «Энеиде», и. хотя существуют разные точки зрения, я беру на себя смелость утверждать, что оно означает «божественное присутствие». Как можно догадаться, эта гипотеза имеет право на жизнь: даже первобытные люди верили в сверхъестественные силы. Известно, что древние римляне, отличаясь большим практицизмом, наделили своих богов функциональными именами, то есть назвали в соответствии с тем или иным видом человеческой деятельности, которым они покровительствовали: так, бог озимой вспашки назывался Вервактором, а весенней — Репаратором, бога боронования звали Импорцитором, в то время как бога посевной — Инситором, и так далее. Да простят мне римские боги за дерзость: жертвоприношения, которыми задабривали своих божеств во время жатвы римляне, напоминали дары природы, которыми вначале нашего столетия землевладельцы расплачивались с сезонными рабочими (точно так же, как в наши дни платят членам добровольческих студенческих отрядов, отправляющимся из городов на сбор винограда).

Должен заметить, что дьявола в Риме искали и до меня. Однако не нашли. Причина проста: когда у римлян что-то не ладилось и все шло вкривь и вкось, они не винили злого духа, а возлагали ответственность на одного из богов, по имени Обаратор или Оккатор, решившего отомстить за совершенный проступок.

От какой народности римляне унаследовали богов прикладных ремесел? Когда и какими племенами была заселена Италия? И во что они верили? Итак, освоение Италии пришлыми народами началось значительно раньше основания Рима, жителей которого называют италийцами I тысячелетия до н.э.: именно с той поры потомки древних римлян разделялись на тех, кто хоронил умерших в могилах, и тех, кто использовал для захоронения праха урны. К первой группе относятся так называемые пастушеские адриатические, апулийские[362] и другие племена, ко второй же — Golasecca, atestine и latiale. Нам мало что известно, каким богам они поклонялись. Заметим только, что племена различались по отношению к покойникам[363].

Мы знаем, что после захвата Трои греками Эней[364] отправился в низовье Тибра. После того как он похоронил в Сицилии отца, буря прибила путешественника к берегам Карфагена, где в него влюбилась царица Дидона. Верный принятому решению, троянец продолжил путь, а царица, не вынеся разлуки с любимым, покончила с собой. Когда же Эней прибыл в Лаций, он познакомился с царем Латином (вот откуда происходит слово «латинский») и попросил руки его дочери, именем которой был назван основанный Энеем город Лавиний после того, как он одержал победу над женихом своей будущей невесты Турном, а затем сочетался браком с дочерью царя и унаследовал трон. Таким образом, еще в XIII веке до н.э. на территории Италии существовала по меньшей мере одна цивилизация, так как именно к этому времени Геродот относит появление Энея. У жителей Лации была своя религия, и именно от нее римляне унаследовали отчасти вышеперечисленных богов. Слово «отчасти» выбрано неслучайно, ибо другие италийские племена, сабины, от которых ведут свой род самниты, заложили первый камень в фундамент Рима и также принесли своих богов на алтарь римской церкви.

По своему происхождению латины и сабины были, по всей вероятности, индоевропейцами, ибо большинство языков древних народов, населявших Италию, на которых говорили оски, фалиски, венеты, включая восточно-италийский диалект, кельтский язык племен, обитавших в долине реки По, в Ломбардии, Пьемонте, Лигурии и частично в Эмилии, а также мессапийский язык, распространенный в Апулии, греческий язык народов прибрежных районов на самом каблучке итальянского «сапога» и в Сицилии, принадлежало к индоевропейской языковой группе[365].

Возможно, вероисповедание латинов и сабинов также имело индоевропейское происхождение, по крайней мере в то время, когда в Италию прибыл Эней. Другими словами, оно было политеистическим. У вышеназванных народов за каждой природной стихией, сферой человеческой деятельности и чувством: солнцем, небом, звездами, плодородием почвы, сбором урожая, военным делом, искусством, торговлей, любовью и т.д. — стоял конкретный бог. Вероятно, влияние индо-иранского пантеона несколько преувеличено, но я умышленно не останавливаюсь на этом вопросе[366]. Как и большинство других вероисповеданий, римская религия, берущая начало от италийской веры и впитавшая в себя местные культы, превозносила небожителей, среди которых особое место занимал Юпитер. Вначале ему воздавали почести как громовержцу (позднее он наказывал людей за невыполнение данного ими слова), а затем как царящему над миром властелину, который не слишком часто снисходил до мирских дел. Позднее к его пантеону присоединились другие боги: Марс, Квирин[367], Церера, Геркулес, Бахус, Венера...

Так случилось, что Италии присуща одна