Шрифт:
Закладка:
Правда, коварство бессмертных сыграло с ними плохую шутку. Так же, как и с Великим орком они поступили и со своим союзником, сарданом-императором Востаном I. Но тут они просчитались. Если орки, после гибели своего вождя, погрязли в междоусобицах и взаимной грызне, то людей возглавил новый сардан, брат предыдущего – Лютан. И то, что эльфы спасли от орков, стало добычей людей – все земли в низовьях Велавы, где и стоит сейчас Киерлен.
Было это так давно, события той эпохи сохранились лишь в песнях, да легендах, ну и редких хрониках. А вот для многих остроухих, живущих неизмеримо долго, все это происходило словно вчера. Не потому ли, десятилетие назад, эльфы вторглись в земли Сарданары, рассчитаться за прошлые обиды?
Видимо, выпил он достаточно, раз начал скатываться в досужие размышления. Этли потер глаза. Пора спать.
- Пора спать, - вымолвил Волган. – Мне-то одному завтра рано вставать, работа ждать не будет.
- Хорошшо, мне только к обеду.
- Работничек, - усмехнулся докер.
Они разошлись по своим каморкам. Засыпая, Этли ощутил смутную тревогу. Он что-то услышал сегодня, случайную фразу, дополняющую рассказ. Чья фраза? Чей рассказ? Он заснул, не сумев вспомнить.
***
На следующий день, когда уже во всю светило солнце, Этли проснулся. Он выпил травяного чая и решил сходить на рынок. Это Таштагу хорошо – Оттик откармливает орка словно на убой, а вот ему, Этли, никто ничего съестного не принесет.
На улице стало теплее, словно год катился не к суровой зиме, а пережив ее, готовился встретить животворящую весну. Снег стал тяжелым и мягким, с крыш капало. Этли не обманывался, короткая оттепель закончится уже к вечеру, и зима снова сожмет город в морозных объятиях.
Почему-то вспомнился Храм Милости Спасителя, находящийся возле самого рынка. Забавно, но жрецы не спешили, как «пострадавшая сторона» расследовать убийство брата-исповедника и остальных. Видимо, не рискуют привлекать внимания Ордена Гнева. Хотя, возможно, Этли просто не в курсе дел жреческой общины.
Миновав несколько узких улочек, Этли вышел на мощенную дорогу, по которой неизменно катились груженные товарами возы. Он пересек дорогу и хотел уже нырнуть в хитросплетение домиков и лачуг на другой стороне, как услышал шум. Кто-то закричал, заржала лошадь. Грубый злой голос выдал:
- Куда же ты прешь, дура!
Этли обернулся на шум. Невдалеке замер груженный воз, под его колесами что-то слабо шевелилось. Через мгновение он понял, кто-то по неосторожности выскочил прямо под колеса телеги. Погонщик, худой мужик с суровым лицом, спрыгнул и принялся помогать несчастному. Из-под телеги показалась женщина. Одетая лишь в длинную разодранную рубаху, с кровавыми потеками на спине, она отшатнулась от возницы. Во всклокоченных светлых волосах застряли снежные хлопья. В руках женщина сжимала молоток.
Она дико глянула на возницу и выкрикнула прямо ему в лицо:
- Он у меня в голове!
И тут же, со всей силы, ударила молотком себе в лоб. Кровь потекла по лицу. Возница отпрянул, но тут же попытался выхватить молоток:
- Убьешься же, дура!
Но женщина, извернувшись бросилась прочь, вопя, что есть силы:
- Он у меня в голове! Это в голове!
Этли увидел, как она на бегу еще раз с силой ударила себя молотком.
- Убьется же, держи ее! – что есть сил завопил возница и бросился вслед за сумасшедшей.
И вправду, убьется. Этли побежал следом. Женщина бежала по мощенной дороге в сторону реки, окропляя белый снег красными каплями. Бежала она быстро, так, что возница не мог угнаться за ней. Встречные шарахались от безумной, не понимая в чем дело, таращились на нее.
- Да ловите же ее! – надрывался возница.
Этли обогнал мужика, но все еще не мог настичь убегающую. Он заметил, что еще несколько человек присоединились к погоне. Да, жители Языка, неравнодушные люди, хотя бы некоторые.
Вдали уже замаячили доки, женщина побежала быстрее. Куда она бежит? Во всем этом было нечто несуразное. Этли хорошо бегал, жизнь заставила, но и он не мог догнать беглянку. Такие удары, как женщина нанесла себе, могли бы свалить и здорового мужика, а ей хоть бы хны. И почему она в одной рубахе на холоде?
Свернув с дороги, женщина бросилась вправо, пробежав мимо нескольких домов она устремилась к реке, где в воду выходило несколько помостов. В окаймлении белоснежных берегов черные воды Велавы лениво текли на юг.
- Стой! – крикнул Этли. – Я помогу тебе!
Женщина остановилась на самом краю обрывистого берега и повернулась. С залитого кровью лица, смотрели вытаращенные глаза полные ужаса. Женщина подняла дрожащую руку и указав пальцем себе на голову тихо и медленно произнесла:
- Он здесь.
И тут же вновь ударила себя молотком. Истерично зарыдав, отступила на несколько шагов. Этли бросился к ней, но она развернулась и прыгнула с обрыва в воду.
Этли посмотрел вниз. Тело лежало у самой воды, распластавшись на прибрежных камнях раненой белой птицей. Волны омывали ее, грозя утащить в бездну великой реки. Этли поспешно спустился вниз. Сверху раздались взволнованные выкрики, это подоспели остальные доброхоты.
По скользким камням он добрался до тела. Женщина лежала лицом вниз. Ее тело, безвольное, мертвое, оставалось неподвижным и лишь голова дергалась неестественными отрывистыми движениями. Может еще жива? Этли подобрался ближе. Он осторожно перевернул незнакомку на спину и тут же отшатнулся, поскользнулся на камнях и сел, уставившись на мертвое тело.
Из расколотого о камни черепа, с треском разламывая кость, выбиралось нечто. Перемазанное кровью и мозгом, существо вывалилось на камни полупрозрачным комком. Тут же, зашипев, оно развернулось, раскидав щупальца, как у морских гадов. На бесформенном теле распахнулись несколько ртов со слабыми зачатками зубов. Тварь молнией скользнула к Этли, оставляя за собой слизистый след. Но он уже вскочил на ноги и скривившись от омерзения, растоптал мелкое чудовище.
- Эй, она жива? – раздался крик сверху.
- Нет, - шепнул Этли.
Затем, понимая, что его не услышали, задрал голову и крикнул:
- Мертва.
