Кампер», филиал роскошного лондонского китайского ресторана «Хаккасан» на крыше, плюс самые удачные турецкие бренды вроде «Оттоманской империи» – поставщика облегающих футболок для завсегдатаев стамбульских клубов. Первые моллы в Стамбуле открылись в 1980-х годах – в том десятилетии они и пребывают до сего дня. Что до «Каньона», говорит Лехто, «это словно перейти от черно-белого телевизора сразу к цифровой плазме», и потому предполагает тренинг для посетителей, желающих стать современным потребителем, «учиться, как зайти в магазин „Эппл“ и поиграть с iPod, – добавляет он. – Учиться стоять в очереди в ресторан „Вагамама“. Турки к этому просто не привыкли».

Ажиотаж объясняется не только новыми брендами. Зрелищна сама архитектура. Торговый центр спроектирован в соответствии со своим названием, как глубокий, просторный каньон, огибающий по одной из тех самых кривых Джерде выпуклый объем мультиплекса. По сторонам каньона протянулись четыре облицованные камнем террасы. Архитектура подражает, поясняет Дэвид Шелдон из Jerde Partnership, холмам и оврагам, типичным для городского рельефа. У «Каньона» имеются градостроительные амбиции, предполагает Шелдон, «качественного пространства смешанного использования» (в многоэтажном комплексе наверху располагаются фешенебельные квартиры и офисы), так что он может стимулировать развитие хаотичной, архаичной урбанистической формы Стамбула. «Стамбул в эпоху расцвета ислама был славным примером урбанизма – сады, мечети, фонтаны. Теперь, если у тебя есть деньги, ты уезжаешь». «Каньон», полагает он, возродит славу полиса. Дэвид с удовольствием называет его «городским местом со всеми преимуществами пригорода». Несмотря на амбиции, однако, «Каньон» по существу остается моллом, торговым центром в частной собственности для определенного сорта горожан, с контролем безопасности на входе, как в аэропорту. Хиджабы встречаются нечасто. Сумки для покупок – много чаще.

– Стамбул – город очень живой, – вставляет Лехто. – Здесь редко где можно гулять или совершать покупки в безопасности, в приятной атмосфере – без того, чтобы какие-то люди к тебе приставали, просили бы денег или еще как-то тебя доставали.

«Каньон» – фешенебельное безопасное пространство в безумном городе для людей с набитыми карманами. Пока это так банально. Но что, если у клиентуры нет денег, что, если товар, который ты «продаешь», идет без платы?

Магазины идей

Не одно поколение пыталось спасти Поплар. На улицах этой местности в Ист-Энде теснятся памятники усилиям меценатов вызволить ее из грязи. Там вот – викторианская муниципальная школа, одна из тысяч подобных в системе всеобщего бесплатного образования, открытых в конце XIX века. Позади нее – здание Армии спасения. На другой стороне Ист-Индия-Док-роуд – Попларские общественные бани постройки 1930-х годов из времен, когда душ еще не стал нормой, ныне довольно ветхие, поджидающие парней с глубокими карманами, которые придумали бы им новую жизнь, например, в качестве роскошного спа-отеля для местных джентрификаторов. А Поплар всё так же ждет, кто бы его спас. Стремление к лучшей жизни запечатлело здесь каждое здание – к морали и образованию среди викторианцев, бодрящей порции физической активности – в тридцатые годы. Сегодня? Коммерция. Через два дома от забегаловки «Пирог и пюре», рядом с мясной лавкой Джонса, спасать Поплар пришло новое поколение. Это библиотека. Нет, не так. Это «Магазин идей»®.

Библиотеки – старая новость. Чтобы в наше время усадить массы читать, говорить с ними нужно на их языке. Скрипучие старые библиотеки здесь, безусловно, не годятся. В нашей коллективной памяти библиотеки запечатлелись в архаичных формах. В Великобритании, например, бóльшая их часть – результат принятия Закона об общественных библиотеках 1850 года, одной из многих волн социальных реформ второй половины XIX века, направляющих мощные потоки доходов от промышленной революции на благо общества. Лицевые фасады викторианских здоровяков отмечены колоннами, вознесенными на верхние площадки монументальных лестниц, испещренных именами их состоятельных благотворителей – Пассмора Эдвардса, Карнеги. Из-за использования исключительно натуральных материалов отделка интерьеров кажется по нынешним стандартам расточительной: паркетные полы, литые викторианские радиаторы, замысловатая столярка. Такое богатство! Впрочем, сегодня, в результате того, что финансирование библиотек наряду с прочими государственными институциями на протяжении десятилетий сокращалось, ветераны эти оставляют впечатление поблекшего величия, общее для менее состоятельных областей Великобритании.

В последнее время от былого величия не остается и следа. Подобно многому другому в нашей жизни, библиотеки стали жертвами новых технологий. Какова же роль этого оплота знания, в котором вай-фай остается явлением редким и удивительным, сейчас, когда каждый может отыскать в интернете всё, что пожелает? Библиотеки часто сопротивлялись переменам, обнаруживая внутреннее противоречие между целью распространения знаний среди масс, и задачей сообщения им просто известного объема достоверных сведений. Первые общественные библиотеки Великобритании через посредство архитектуры сортировали читателей: серьезных ученых – в научные читальные залы, женщин – в журнальные, рабочий класс – в газетные. В начале XIX века, когда система закрытого доступа (при которой материалы скрыты и извлекаются по заказу библиотекарем) сменилась системой доступа открытого (в которой пользователь делает это сам), у некоторых это вызвало бурю негодования. Культурные стереотипы требовали сурового, с поджатыми губами, библиотекаря, стоящего на страже тайников знания.

Не нашлось, однако, среди них ни одного, кто бы взялся противостоять жестоким сокращениям финансирования библиотек в Великобритании после 2010 года, когда из-за последствий экономического кризиса 2008 года британское коалиционное правительство урезало бюджеты местных советов, оставив за ними право решать, какие из общественных служб сохранить, а какие – прикрыть. Сотни библиотек были закрыты; еще сотни перешли в ведение волонтеров. Даже библиотека в Бирмингеме, необычно большая и роскошная новая постройка, торжественно и символично открытая в 2013 году активистом борьбы за образовательные права Малалой Юсуфзай, спустя всего два года после того была вынуждена существенно сократить часы и направления своей работы. Поскольку разные советы принимали разные решения, в некоторых частях страны библиотеки еще как-то выживают, в других же их осталось немного. И это в то время как в Соединенном Королевстве спустя сто пятьдесят лет после принятия закона о библиотеках всё еще сохраняется проблема детской неграмотности. А так как библиотеки в иных сообществах стали редким явлением, людей, которые прибегают к их услугам и приучаются к их посещению, всё меньше. Библиотеки вовлечены в достойную бульварного романчика борьбу за выживание, разразившуюся из-за коллизии интересов и врожденных дефектов самой их природы.

Сокращение расходов, конечно, назревало давно. Когда в 1970-х годах явился на свет город-предприниматель, было объявлено, что расцвету города викторианской эпохи и 1950-1960-х годов пришел конец. Город был поставлен перед необходимостью зарабатывать на жизнь. Центральные районы оказались покинуты на волю строителей торговых центров, опекуны уступили свое место частным компаниям, муниципальные жилые микрорайоны были распроданы или попросту заброшены, а те немногие школьные или больничные здания, что были