Шрифт:
Закладка:
Дежурный, похожий на Вернера, поглядывал на Тимофея с интересом. Предложил:
– Хочешь кофе? У нас тут есть бесплатный автомат.
Кофе?.. Да. Пожалуй. Кофе ему не повредил бы.
Ни пообедать, ни поужинать Тимофей вчера толком не сумел. Хоть и запихнул в себя вечером под окрики мамы еду – потом его вырвало. На краю пропасти такое бывало. Теперь от голода в голове звенело, она то и дело кружилась.
Вот только если он сейчас ответит на вопрос дежурного согласием, тот, когда принесет кофе, может посчитать это поводом продолжить разговор.
– Не хочу. Спасибо.
Дежурный отстал, хотя, вероятно, лишь на время. Он поглядывал на Тимофея все с тем же любопытством и рано или поздно наверняка нашел бы другой повод заговорить. Но тут открылась дверь кабинета следователя.
– Идем, – сказал следователь Тимофею.
Тимофей молча поднялся с кресла.
– Мы едем к тебе домой, – сказал следователь. – Твою маму заберем на допрос – пока как свидетельницу. Твоего отца уже объявили в розыск. Рано или поздно, с помощью матери или без – мы его найдем. А тебя, по-хорошему, следовало бы уже сейчас передать органам опеки. Но я решил дать тебе возможность увидеться с матерью. Возможно, она назовет имена знакомых или родственников, которые могли бы стать твоими опекунами.
Следователь посмотрел на него – снова ожидая какой-то реакции.
– Я понял, – сказал Тимофей.
Не попал. Следователь на это неодобрительно покачал головой и больше с ним не разговаривал до самого дома.
* * *
В машине они ехали вчетвером. Тимофей и молодой парень в форме – на заднем сиденье, следователь и водитель – впереди. Из машины вышли все четверо.
Мамин «фиат» стоял на парковке.
– К черному ходу, – приказал следователь водителю.
– Есть. – Тот свернул с дорожки, обходя дом.
Тимофей, следователь и парень в форме поднялись на крыльцо.
Дверь была не заперта и даже закрыта неплотно. А значит, пропажу сына мама уже обнаружила. Из-за двери доносился мамин голос.
Следователь прислушался. Спросил у Тимофея:
– Что она говорит?
Мама говорила по-русски.
– Не знаю. Плохо слышно.
Слова, приглушенные толстой дверью, действительно были едва различимы.
– Пойдешь рядом со мной, – приказал следователь Тимофею. – Вперед не лезть!
Он распахнул дверь и быстрым шагом прошел через холл в гостиную. Тимофей послушно шел рядом, Парень в форме держался за спиной следователя.
Мама сидела на диване и плакала. Рядом с ней на подлокотнике, обняв маму за плечи, сидел отец.
83
Вероника вышла в столовую. Она не знала, с чего еще начать. Все всегда собирались здесь, столовая была как будто сценой в театре. Но сейчас спектакль закончился, и актеры разошлись.
Щелкнув выключателем, Вероника зажгла свет. Обошла вокруг стола. Ну и что дальше? Покричать? А может… Хм… Глупо, конечно, писать человеку, который точно находится в одном с тобой здании (Тиша ведь не покинул станцию среди ночи, чтобы еще разок посмотреть на пингвинов, ведь правда?!), но это точно будет не самая большая и не самая страшная глупость в ее жизни. Гораздо глупее было, например, согласиться ехать в Антарктиду.
Вероника вынула из кармана телефон и начала набирать сообщение: «Где тебя черти нос…»
Дописать она не успела – из коридора послышался хлопок, похожий на выстрел.
Выронив телефон, Вероника бросилась к коридору и увидела на стенах странные отблески, как будто в медпункте кто-то запустил фейерверк. Что определенно было бы слишком странно даже для Тимофея.
Но прежде чем Вероника сделала шаг туда – из дверей медпункта выскочил человек и побежал по направлению к ней. Вероника попятилась, вернулась в столовую.
Человек вбежал следом за ней и остановился. Капюшон от толстовки сбился назад, и Вероника, узнав знакомое лицо, выдохнула.
– Ты? Господи, как ты меня напугала! Что там случилось?
Брю что-то ответила, глаза ее беспокойно бегали. Вероника сообразила, что оставила планшет в комнате, а без него коммуникация обречена на провал.
– Сорян, я схожу за переводчиком. Господи, там что, взорвалось…
Она не договорила, потому что заметила деталь, которая сразу не бросилась в глаза.
Брю держала в правой руке кухонный нож. И лезвие было в крови.
Заметив, куда смотрит Вероника, Брю решилась. Она быстро, как змея, метнулась к Веронике, и та лишь успела вскрикнуть, когда лезвие ножа легло ей на горло. Брю оказалась сзади.
– Стоять тихо, – прошипела она ей в ухо на русском языке. – Ты стоять тихо.
84
Сигнальная ракета.
Конрад в первый же день, в числе прочих предметов, входящих в так называемый набор безопасности, выдал каждому из них по ракетнице – наказав использовать их лишь в самом крайнем случае, чтобы привлечь внимание поисковой группы.
«Или отбиться от белого медведя», – проворчала тогда Вероника.
«Белые медведи здесь не живут, – напомнила Габриэла, прочитав перевод на экране планшета. – А если выстрелишь в пингвина – выплатишь огромный штраф».
«Надеюсь, эти деньги как-то утешат семью бедолаги», – вздохнула Вероника, и Габриэла не нашлась с ответом.
Теперь Габриэла была мертва, а Тимофей знакомился с последствиями применения сигнальной ракеты в замкнутом пространстве. Медпункт наполнился едким вонючим дымом, от которого заслезились глаза. К счастью, Тимофей успел зажмуриться и отвернуться, прежде чем ракета взорвалась, ударившись в стену, и вспышка не обожгла ему сетчатку.
Он услышал быстрый топот ног и, поднявшись, побежал следом. В дыму, с едва открывающимися глазами, Тимофей спутал направления и налетел на кушетку с телом. Коснулся холодной руки мертвого Оскара, провел ладонью над его грудью.
Ножа не было.
Теперь Тимофей уже безошибочно рванулся к двери. Выскочив в коридор, успел заметить фигуру в толстовке, нырнувшую в столовую, услышал голос…
Голос Вероники.
Кашляя, Тимофей пробежал по коридору, замер в дверях.
Брюнхильда стояла посреди освещенной столовой, держа окровавленный нож у горла Вероники. Тимофею понадобилось мгновение, чтобы понять: это не ее кровь. Кровь Оскара.
Облегчение было сильным, но коротким. Тимофей попытался прикинуть, насколько велики шансы заполучить сепсис, если Брюнхильда хотя бы оцарапает этим ножом Веронику. Шансы были достаточно велики. Поэтому Тимофей сделал лишь один шаг за порог и остановился, внимательно глядя в глаза Брюнхильде.
В глазах безошибочно читалась паника. И Тимофей решился сделать первый ход сам.
– На
