— Знаете, кто вы с ней? Мальчик с тысячей болей, который боится протянуть руку девочке, готовой разделить эту боль. Как можно быть таким идиотом? Если ты не извинишься, я тебя расстреляю.

Лицо рыжего не изменилось, но Найдер был готов поклясться, что этот кружок презрения, устроенный Джо и Фебом, больно ударил по нему. Сейчас ещё хуже станет, а нечего было причинять боль другим членам команды.

Когда Джо вышла, Найдер и Раз схлестнулись взглядами. Да, бессердечный ублюдок был полезен в деле, но сейчас хотелось вытрясти из друга всю дурь и сделать нормальным человеком, с чувствами. Может, Найдер сам не был таким — он бы и не стал спорить за это звание, — но оша видел, что кому нужно на самом деле. И Раз, как бы ни пытался быть другим, отчаянно искал повод стать прежним.

— Раз, знаешь в чём суть дружбы? — рыжий ответил холодным взглядом. — Ты можешь быть самым вонючим куском говна, но тебя достанут, отмоют и позаботятся, как о золотом слитке.

— Зачем ты говоришь об этом?

Найдер поднялся из-за стола и встал по другую сторону, ближе к Разу. Он вздохнул:

— Суть в том, что другом может стать даже самый главный в мире ублюдок, но с одним условием — если для своих он старается быть хорошим. Тогда ему простят многое, даже всё. А ты стараешься ради нас, Раз? Ты губишь дело, губишь тех, кто любит тебя — что дальше?

Взгляд рыжего не изменился, но Найдер мог сделать ставку, что его слова дошли до Раза. Он буквально слышал, как в голове друга крутятся шестерёнки, пытаясь поставить мысли на верные рельсы. Отлично, теперь надо не просто включить механизм, а дать сочную оплеуху тем, кто посмел допустить появление ржавчины на деталях.

Найдер опёрся обеими руками на трость:

— Что, неприятно такое слышать? Ты, наверное, сразу хочешь съязвить в ответ: «А ты сам, Най?» — Раз не ответил, но поджал губы. — Да, я тоже тот ещё кусок дерьма. Давайте, скажите, что я мрачный и злобный. Ну да, не спорю. Мне тяжело, я срываюсь. Но также я стараюсь быть другим. Получается редко и плохо, признаю. Но я всё равно борюсь с собой, чтобы стать для вас не тем самым ублюдком, а бусинкой, золотцем и всё такое. А кем ты хочешь быть, Раз? Парнем, у которого снесло крышу? Парнем, из-за которого страдали? Парнем, который оплевал другим рожи и свалил в закат, скача на коне из ненависти?

Вздохнув, оша уже более мягким голосом сказал:

— Я знаю, что и решение отказаться от таблеток, и оставить их дастся тебе тяжело. Я не призываю менять выбор, каким бы он ни был — дело за тобой. Чувствовать, не чувствовать — выбирай сам, только не зависимо от решения ты должен оставаться человеком, ясно?

— Най… — начал Раз, но оша не дал ему сказать.

— Поэтому, если ты задел человека, который тобой дорожит, ты пойдёшь и поговоришь с ним. Нет, не сейчас, а утром, когда у тебя мозги встанут на место. Ты наденешь рубашечку покрасивее, нацепишь растерянную улыбку и искренне всё скажешь Рене, ясно? Ты можешь не любить её, это твоё дело, но не смей давать человеку надежду, если кроме надежды так ничего и не будет, и не смей обижать его.

Найдер наставил кончик трости на грудь Раза, точно прицелился из ружья.

— В моём племени отдают и получают в равной степени. А твой долг растёт, но платить ты не торопишься. Будь добр взять себя в руки и относиться к нам по-человечески. Или выметайся.

Лицо Раза едва не перекосилось — такого выражения Найдер никогда не видел. На нём отражались чувства, в кои-то веки, чёрт возьми, и друг читался, как открытая книга. Оша явственно видел, что тот и смущается, и стыдится, и даже боится.

Так ему и надо. Найдер знал, что Раз тоже старается, но без «берегов», без прежней уверенности рыжий всё равно оставался бомбой, которая грозила взорваться в любой момент, и только такими жёсткими словами можно было вскрыть механизм и разоружить.

— Так что с тобой, Раз? — спросил Найдер, уверенный, что друг готов дать ответ.

— Не знаю, Най. Мне кажется, я весь состою из криво выкроенных кусочков, и нитки, которыми они были сшиты, начали разрываться. Я не понимаю, как правильно.

На лицо Раза вернулось знакомое холодное выражение, но что-то в карих глазах показалось другим, непривычным. Он шагнул в сторону, выбираясь из-под «прицела» и положил руку на плечо Найдера.

— Но я пойму. Спасибо. Мне были нужны эти слова. Я рад, что тогда пришёл в «Вольный ветер». Ты заменил мне старшего брата, и я правда должен подумать не только о мести Лаэрту.

Рыжий секунду улыбался и тут же выскочил из кабинета. Найдер уставился ему вслед — а что, всё так просто? Несколько громких слов, и Раз сразу решил переосмыслить жизнь? Ладно, наверняка правильные мысли начали приходить к нему раньше, но если для того, чтобы они не вылетели из этой дурьей башки, стоило помолиться Великому Отцу или другим богам, Найдер и на такое пошёл бы.

Оша вздохнул и вышел следом, оставив трость у стола. Впереди ещё один разговор. Чёрт возьми, сам же назвал этих людей своим племенем, теперь надо соответствовать образу.

Рена сидела внизу лестницы, уставившись на дверь, будто ждала, что кто-то вот-вот зайдёт. Плечи были напряжены, она крепко сжимала ладони. Найдер сел на ступень рядом.

— Ты ведь не начнёшь говорить первой, да? — спросил он. — Мне надо самому подобрать слова, чтобы разговорить тебя?

— Не стоит, правда, всё в порядке, — девушка натянуто улыбнулась.

— А вот и стоит. Люблю я слушать жалобы других, ты не знала об этом? Хочу влезть в ваши мозги и всё узнать.

— Найдер, — Рена снова улыбнулась, уже веселее.

— Я знаю, что тебе сейчас очень неприятно. И обидно, наверное? Я…

— Я не брошу дело, если ты к этому! Я сделаю всё, что требуется, не переживай, — девушка сердито тряхнула головой и отвернулась.

— Серьёзно? — зло спросил Найдер. — Ты считаешь меня таким ублюдком, что я сразу понесусь спрашивать тебя о деле? Ну да, ну да, я же у нас в компании самый чёрствый, куда другим до меня. Ты можешь не верить, но я понимаю, что ты чувствуешь.

Найдер сделал паузу. Хотелось самому себе скривить лицо и процедить: «Нашёлся тут понимающий!» Он бы сам так и сделал, если бы кто-то пришёл к нему с такими непрошенными разговорами.

— Хотя нет, не так. Я был на месте Раза. Я оскорбил человека, которому было плевать, из какого я народа и на какую ногу хромаю. И сколько бы я ни пытался извиниться, она уже не простила. И поверь, это ужасное чувство. Не ты теряешь Раза, а он тебя, и он пожалеет, я знаю. Он ревнует, а ещё боится отказаться от мыслей, к которым так привык — ты сама это знаешь. Раз срывается, потому его пугают перемены, но они уже начались.

— Да, конечно, — с горечью ответила Рена. — Какое теряю, я потеряла Раза ещё тогда, в последний день августа, когда он нашёл «Вольный ветер». Не стоит помогать человеку, который сам не хочет помощи.

— Потеряла, — передразнил Найдер. — Знаешь, что такое по-настоящему потерять? А я тебе расскажу. Незадолго до того, как явились вы с Разом, моего отца убили. В «Вольный ветер» пришла кучка аристократов из Арионта. Они были так пьяны, что разрушили всё, что можно. Хотя нет, это не то слово. К черту мебель и посуду. Один из них изнасиловал мальчишку, который работал у нас на кухне, двое других — служанку, а моего отца насадили на вертел, как свинью перед запеканием. Вот что такое потерять человека. Меня не было тогда. Я пришёл и увидел только кровь, трупы и пустые бутылки. Знаешь, что я чувствовал? Вот это называется бессилием. Если тебе хочется, по-настоящему хочется, делай, вперёд. Раз жив, и ты сможешь до него достучаться, просто тебе потребуются другие слова, а не вся эта ласковая чушь. Только вот так ли это нужно? И ему, и тем более тебе?